закончив институт, Саня пришёл работать в школу, где учился и где работали его отец и мама.
Отец, между прочим, работал директором…
Исупов Лёша опоздал на первый урок, прогулял второй, а на пятом сидел и пел песни. Естественно, что с урока его выгнали и отправили к Лоле Игнатьевне. Естественно и то, что вместо того, чтобы пойти, как было велено, к директору, Александр Арсеньевич отправился к завучу – спасать своего ученика. Ему удалось смягчить Лолу Игнатьевну, и для Лёшки всё обошлось благополучно.
– Я надеюсь, Исупов, такого больше не повторится, – миролюбиво закончила она беседу. – Я надеюсь, что всё это – нелепая случайность. Ты всегда был хорошим учеником, поэтому мы прощаем тебе этот срыв… Исупов хмуро глядел в угол и молчал.
– Ты чего это творишь? – сердито спросил его Саня, когда вышли из кабинета, но тут на него испуганным ветром налетела секретарша Верочка и зашептала:
– Кошка скребёт на свой хребет! Иди скорей, он ждёт!
«Белая лошадь – горе не моё…» – пробормотал про себя учитель географии и пошёл к разгневанному директору.
Скажем честно – Саня трусил…
Вчера опоздал на электричку… Позавчера поддержал бунт в девятом «В»… Ничего хорошего от разговора с отцом ждать не приходилось. Только и надежды было на магическое заклинание, с детства отводившее от Сани несчастья.
И помогло: в кабинете директора, помимо сумрачного Арсения Александровича, присутствовал ещё и Аристотель. Это было уже полегче.
– А-а! – радостно приветствовал он Саню. – Явился, герой!
Саня вошёл в кабинет и стал у порога.
– Проходите, присаживайтесь, – официально предложил ему отец.
Саня прошёл, присел.
– Я слушаю вас, Арсений Александрович, – не менее официально сказал он.
Директор школы грозно смотрел за окно, на воробья, который скакал по ветке. Воробей, заметив это, замер и с интересом уставился на директора. Взгляды их скрестились. Воробей не выдержал первым, чирикнул и перелетел на другое дерево. Директор перевёл взгляд на сына.
– Я вас уволю, Александр Арсеньевич, – неприязненно пообещал он.
– А я на вас жалобу напишу, – склочно заметил сын. – На вас и на порядки, которые вы завели в руководимой вами школе…
– Павлик Морозов! – восхитился Аристотель. Разговор отца и сына доставлял ему большое удовольствие.
Директор печально покачал головой.
– Слушай, Александр, – задушевно спросил он сына, – ты картину такую видел – «Иван Грозный и сын его Иван»?
– Видел, – хмуро согласился Саня. – И «Тараса Бульбу» я читал…
– Молодец, – кивнул Арсений Александрович. – Грамотный. А что такое «педагогическая этика», знаешь? Объясняли тебе в институте?
– Ну, допустим…
– Так какого ж ты чёрта?! – взорвался Арсений Александрович.
– Сеня и Саня, я в восторге от вашей лексики, – усмехнулся Аристотель. – Не молчите, миленькие. Продолжайте, продолжайте…
– Матвей,