вызвал в России объяснимый взрыв гнева, и даже на Западе это привело к тому, что за Басаевым закрепился ярлык «террориста»[21]. Бесспорно, его действия в Буденновске шли вразрез с законами войны, но опять же российская сторона (как британцы во время войны за независимость Ирландии в 1919–1921 годах или французы в Алжире) постоянно отказывалась признавать чеченских боевиков в качестве легитимной стороны боевых действий и относиться к ним соответствующим образом. За шесть недель до рейда на Буденновск значительная часть семьи Басаева была уничтожена российским воздушным налетом на Ведено. Сам Басаев сказал мне в декабре 1995 года следующее: «Вы говорите о терроризме, лишая нас морального превосходства перед лицом мирового общественного мнения. Кому нужна наша принципиальная позиция? Кто из-за рубежа помог нам, пока Россия жестоко игнорировала все моральные нормы? Если они могут использовать такое оружие и такие угрозы, то это можем делать и мы»7. (В этом контексте следует отметить, что, хотя Басаев постоянно угрожал подкладывать бомбы для уничтожения гражданского населения, нет никаких доказательств, что он когда-либо в самом деле этим занимался. С другой стороны, русские никогда не использовали в Чечне напалм либо его эквиваленты, хотя их обвиняли в этом. Но ни я, ни другие западные журналисты в Чечне ни разу не видели каких-либо свидетельств этого.)
Впервые я встретил Басаева в Абхазии в октябре 1993 года во временной абхазской столице Гудауте сидящим на мостовой вместе с другими предводителями добровольцев из Конфедерации горских народов Кавказа[22], которая сыграла значительную роль в абхазской победе над грузинами. Хотя Басаеву тогда было всего 28 лет, он уже командовал чеченским батальоном. Когда мы спросили его о российской помощи абхазам, он радостно усмехнулся, не потрудившись отрицать этот факт, и поздравил нас с тем, что мы не наткнулись на его людей, когда были на грузинской стороне.
В последнем он был абсолютно прав. За три месяца до этого, в июле 1993 года, я мог встретить Басаева и его людей, когда делал репортажи с грузинской стороны фронта, из Сухуми. Более чем опрометчиво я присоединился к грузинской колонне, которая поднялась на лесистые холмы вокруг горы Зеган над селом Шрома, находившимся на линии удерживаемого грузинами фронта. Предполагалось, что колонна будет искать противника и оттеснять его передовые посты. «Противником» в этом секторе, как я позже выяснил, действительно были чеченцы.
Счастье, что мы их не встретили, поскольку с точки зрения боевой подготовки грузины были немногим лучше, чем я сам. Моя фляжка с водой была наполовину пуста, у остальной части колонны воды не было вообще, и через несколько часов карабканья по горам под пылающим солнцем мы неистово хлебали воду из радиатора грузовика.
Грузинская колонна состояла примерно из двухсот человек, из которых не менее дюжины были «старшими офицерами», включая двух генералов. Большинство из них были в гражданской одежде