когда это стало возможным при Горбачеве, Магомедом-хаджи.
Он вернулся в Чечню вместе с семьей своей жены в 1957 году и фактически стал старейшиной своего села и своего тейпа (клана). В то же время он не вполне утратил свои немецкие качества – как сказал о нём его чеченский друг, «он изучал ислам так тщательно, что знает о нём больше, чем мы сами!». Такая смена веры не настолько странна или необычна, как может показаться. Как станет ясно из десятой главы, у чеченцев есть традиция ассимиляции отдельных людей или групп, внешних для их этнической группы, что является одной из причин того, что чеченцы остаются самым крупным северокавказским народом.
Я разговаривал с Магомедом-хаджи у него дома в селе Мелчхи в восточной части Чечни. Вокруг него были его жена (полная, улыбающаяся, с глубокими морщинами пожилая женщина в советской крестьянской одежде с ярким платком на голове, она напоминала мешок разноцветных морщинистых яблок), четыре сына, четыре дочери, семнадцать внуков, восемьдесят овец, восемь коров и множество индеек. Один из его внуков учился в мусульманском университете Аль-Азхар в Каире. Вот рассказ Магомеда-хаджи:
«Когда мы поженились в Караганде, моя жена, как и я, была сиротой. Ее отец умер в лагере, а мать погибла во время пожара. Она уже была замужем, но муж бросил ее… Остальная часть ее семьи была во Фрунзе[17]. Они ужаснулись. Ее брат угрожал убить ее и меня. Но когда мы познакомились с ним, я уже изучал ислам и смог убедить его, что я хороший человек. К тому же на тот момент у нас уже был ребенок… Так что я принял ислам, подружился с ее семьей, и все мы и сегодня живем вместе…
Их также впечатлило, что немусульманин принял ислам, хотя в то время это было очень опасно в Советском Союзе. Меня постоянно допрашивали в НКВД. Однажды, когда мне было 25 лет, допрос вел офицер-татарин. Он стал спрашивать меня, почему я принял ислам. Я ответил: “Ты же сам мусульманин, тебе что-то не нравится?” Он дважды прошелся по комнате туда-сюда, потом разорвал бланк допроса, отдал мне документ и велел убираться и больше не возвращаться…
Почему я принял ислам, если не брать в расчет мою жену? Ислам показался мне самой рациональной из всех религий, а чеченцы, с которыми я познакомился в ссылке, были очень впечатляющим народом, причем у их стариков была очень особенная традиция. В такое тяжелое время, когда многие люди вели себя как звери, они обучали шариату и своим национальным традициям своих детей и внуков, они держались вместе как одно сообщество и делились всем друг с другом».
Я спросил его, было ли у него когда-нибудь искушение перебраться в Германию с остальными уцелевшими украинско-немецкими родственниками, на что получил ответ: «Зачем мне ехать в Германию? Здесь меня уважают, и у меня важная роль старейшины, я примиряю конфликты и свожу людей вместе. Что я такого полезного смогу делать в Германии?» С этим сложно было не согласиться. С его здоровым, опаленным солнцем лицом, с белой бородой, грубым рабочим пиджаком и залатанными штанами, в его