обратное действие, сколько его ни скидывай, мопс будет постоянно, с замечательным упорством. И что получится? Шлеп – прыг, шлеп – прыг, шлеп – прыг, шлеп, прыг… Так мне точно больше не заснуть, не выспаться. Пусть уж лежит на моей спине, стану считать его вес особым видом массажа.
Глаза сомкнулись, меня стало уносить в страну Морфея.
– Дарь Иванна! – заорала Ирка, снова врываясь в спальню.
Я вскочила, Хучик обвалился на пол, потряс головой, сел и, глядя Ирке в лицо, разразился коротким, гневным лаем.
– Что еще? – рявкнула и я.
– Ваня сказал, вам непременно надо ехать!
– Почему?
– Каждый голос важен, вдруг не того выберут… – на полном серьезе заявила домработница.
Я рухнула на кровать, Хучик, сопя, начал разбегаться. Мопс не способен с места вспрыгнуть на ложе хозяйки, ему нужна, так сказать, взлетная полоса.
– Ну, поторопитесь, – не успокаивалась Ирка, – а то опоздаем!
Я села на своем замечательном ортопедическом матрасе… Очень жаль, что большая часть моей жизни прошла на продавленном складном диване, произведенном из сырого поролона в городе Пырловке. Может, имей я в юности возможность приобрести изделие из пружин, конского волоса и латекса, глядишь, и спина бы у меня не походила теперь на старую гребенку с выломанными зубьями. Но, увы, четверть века тому назад в моем кошельке звенела пустота, да и не слышали в СССР про «умные» матрасики. Хорошо хоть, сейчас у меня появилась возможность купить подобное изделие и наслаждаться, вытянувшись на умеренно жесткой поверхности. Очень мне нравится моя кровать, и я совершенно не собиралась покидать ее ради какого-то Картинкина.
– Ирина! – сердито воскликнула я. – Уходи, спать хочу!
– Этак можно демократию просопеть, – решила поспорить домработница. – Придут из-за таких, как вы, к власти всякие, снова колбаса пропадет.
– Послушай, ты на самом деле считаешь, что от твоего голоса зависит итог выборов? – поразилась я.
– Конечно, – пожала плечами Ирка.
Удивляясь степени наивности домработницы, я нырнула под одеяло и прошипела:
– Все. Раньше полудня меня не беспокоить. А еще лучше вообще ко мне не заходить!
Хлопнула дверь, Хучик снова рухнул мне на спину, я вытянулась, обняла подушку, сладко зевнула, закрыла глаза, блаженно вздохнула… и поняла: сон пропал.
Следующие полчаса я вертелась с боку на бок под аккомпанемент недовольного ворчания Хучика, вынужденного переворачиваться вместе с хозяйкой. Потом, поняв, что попытки задремать абсолютно бесплодны, я схватила халат, надела тапки и, ругая на все лады Ирку, поплелась на первый этаж пить кофе. Мрачно сопящий Хуч побрел со мной. Наш путь лежал мимо гостиной, где на диванах удобно устроились Снап, Банди и Черри. Питбуль поднял голову, вяло вильнул хвостом и снова зарылся в плед, остальные собаки не шевельнулись, проигнорировав появление хозяйки. Лишь на мордах у всех проявился вопрос: «Ты же не потащишься выгуливать нас в такой темноте?»
Я выпила кофе, тупо посидела у