ужасно и сразу же лёг отсыпаться. С этого часа я и начал видеть странные сны.
Про тринадцатое число придуманы самые страшные приметы и истории. До этого вечера сны мне снились редко, были отрывочными, а если оказывались страшными (когда болеть доводилось) – то и вовсе забывались.
В этот раз сон был чётким, цветным, со всеми ощущениями. То, что это сон, я понял не сразу. Оказалось, что я не в состоянии управлять своими действиями. Началось так: открываю глаза и вижу ту самую комнату, из которой несчастного студента вытягивал. Оглянулся…
Ничего страшного. Прихожая. Два дверных проёма; один, по правую руку – без двери. Коридор. Дверь во втором проёме приоткрыта и сквозь щель свет брезжит. Хороший свет, солнечный. Рядом небольшая деревянная лавка, над ней – вешалка. И всё.
Не знаю, ощущал ли я во сне запахи, но если бы та комната была настоящей, там, наверное, пахло бы пылью и старым деревом. Так показалось. Затем я понял, что тот, чьими органами чувств я пользуюсь, вовсе не повинуется моим указаниям. Я хотел выйти в комнату за дверью, а «он» взамен обернулся.
Ещё одна дверь.
Показалось, что из-за неё доносятся голоса. Язык незнакомый, но где-то я его уже слышал. Жаль, не запомнил ни одной фразы.
«Я» сделал шаг к двери.
Прислонился к ней ухом. Услышал сквозь щели жалобную песню сквозняка. Чьи-то шаги.
Дыхание.
Нечеловеческое дыхание. Ровное, мощное… собака, вымахай она ростом с дом, могла бы так дышать. Перепугаться я не успел: ноги стремительно отнесли «меня» назад. И «я» вошёл в комнату.
Обстановка скудная. Деревянная кровать, устланная высохшей травой, небольшой стол (видимо, человек, сколотивший этот стол, плотничал впервые в жизни)… Коврик на полу. Вернее, циновка. Узор на ней – необычный, яркий, легко запоминающийся. Чёрные и белые волнистые линии поверх солнечного диска. Солнце за причудливой решёткой…
Наверное, «я» услышал что-то из-за спины. Дверь, к которой «я» стоял, прижавшись ухом, словно взорвалась. Была – и не стало, только белые брызги во все стороны. Что-то рванулось оттуда – жуткое, кипящее, отдалённо напоминающее очертаниями человеческую фигуру… и я проснулся.
Вовремя. Терпеть не могу, когда меня собираются убивать, даже если это во сне. Понял – уже не заснуть. Побродил-побродил, да вышел на улицу. Деревенька тихая, возле монастыря жить безопасно. Очень кстати. До рассвета оставалось несколько часов, и я направился в ближайшую таверну. Увеселительных заведений здесь невероятно много; кажется, каждая семья владеет хотя бы одной таверной, харчевней или постоялым двором. При обилии паломников это неудивительно. А раз сам настоятель Хоунанта не прочь как следует выпить, то легко представить, как здесь с этим просто.
При всём при том – никаких драк, скандалов, ничего неподобающего. Чудеса, да и только…
Зашёл я в таверну («Резной посох» называется) и понял: не мне одному не спится.
Они оба сидели за дальним столиком – Д. и Чёрточка.