поздравления, желаем тебе счастья, твои братья». (После победы Зикс был арестован американцами и передан в руки правосудия; Гелен после первой встречи с Барбье обратился к американцам с просьбой выпустить Зикса для организации «оперативной работы по сопротивлению большевизму». Однако военные юристы восстали; из четырнадцати обвиняемых эсэсовцев десять были повешены; Зикса с трудом удалось избавить от петли; его освободили три года спустя – за «хорошее поведение»; на следующий день после возвращения в Мюнхен он был зачислен в штат «организации» Гелена как специалист по борьбе с «красным террором».)
– Где Манке?
– В лагере.
(Этого удалось вытащить через год; работал руководителем резидентуры в Западном Берлине, контактировал с литовскими и украинскими националистами.)
– Аугсбург?
– Эмиль?
– А что, есть еще какой-то?
– Нет, нет, я не знаю никого, кроме Эмиля.
– Ну так и отвечайте.
– Он на свободе.
– Это мне известно. Он принимает участие в вашей авантюре?
– В какой именно?
И тут Гелен обернулся.
– В той самой, – гневно сказал он. – В любительской. Два паршивых фанатика ездят по стране, пользуясь наивностью американцев, и, видите ли, собирают «старых борцов» из гестапо Мюллера и разведки Шелленберга, чтобы начать подпольную борьбу за великую Германию. На кого поднимаете руку, Мертес?! С сегодняшнего дня будете получать указания человека, который придет к вам от Мерка. Ни одного шага без его санкции не сметь предпринимать. Ясно?
– Да.
– Это что такое?! – Гелен снова обернулся; лицо, словно маска гнева. – Как вы отвечаете мне, борец за демократию! Я спрашиваю, вам ясно?
– Так точно, генерал!
На этом встреча закончилась; путь вниз, в долину, был для Барбье самым унизительным; он ощущал себя маленьким и жалким; понимая всю безнадежность положения, достал из бумажника десять долларов, купил бутылку вонючей водки, видимо, яблочная, плохой очистки, выпил ее, не закусывая, хотя взял из дома плоский пластмассовый пакетик с хлебом, намазанным маргарином; пошел на вокзал и, забившись в угол, заставил себя расслабиться, досчитал до трехсот и уснул.
Он не понял, сколько времени спал; вздрогнул, почувствовав, что рядом с ним сел кто-то. Глаз не открывал; ощущая тяжесть в висках и противную сухость во рту, подумал, что отдыхал он совсем недолго, обмен веществ с рождения был отменный, двух часов сна хватало на то, чтобы вывести из организма хмель, никаких последствий, ни головной боли, ни покалывания в печени; он ощущал на себе взгляд того, кто сел рядом; человек казался ему очень больший; почему-то был убежден, что у него маленькие голубые глаза.
Глаза, однако, у его соседа – человека среднего роста – были черные, лицо – знакомое, где-то видел уже, только не мог вспомнить, где и когда.
– Так вот, по поводу инструкций, – сказал человек. – Тот, кто привел вас в горы, просил поместить в «Гамбургер