мотивов. Первому свойственна излишняя эмоциональность, преобладание духовно– чувственного начала, действие по наитию; второму – рационалистическое осмысление принятия решений, превосходство здравого смысла над иррациональными порывами.
Однако первоначальный человеческий опыт – источник первых знаний о мире – родился не из абстрактных логических рассуждений, а, скорее, возник путём чувственного восприятия. Чувствовать важнее, чем понимать. Воображение важнее, чем знание.
Nihil est in intellectu, quod non prius fuerit in sensu – нет ничего в интеллекте, чего раньше не было бы в ощущениях, основной тезис сенсуализма. Вы можете сколько угодно твердить ребёнку, что нельзя прикасаться к огню, потому что это чревато негативными последствиями – он вам всё равно не поверит, до тех пор, пока сам не испытает этого на собственной шкуре.
Разум по своей сути вторичен, он лишь перерабатывает имеющуюся информацию, делает заключения и расставляет приоритеты, шаблонизируя и упрощая действительность.
Разум практичен. Если чувственному мировосприятию более свойственна вера и проистекающий из неё фанатизм, то интеллекту присуща меркантильность взглядов и суждений, зацикленость на материальных проблемах повседневности и неприятие всего того, что лежит в иррациональном поле. Уход от одухотворённости и мистического мировосприятия порождает подлинный переворот в сознании. Теперь несоответствие общепринятым разумным нормам воспринимается как маргинальность, нежелание мыслить рационалистически – как психическое отклонение, а способность общаться с запредельными силами – как божественный дар.
Как уже говорилось, первоначально магический ритуал не являлся чем-либо непостижимым, недоступным для большинства членов общины – наоборот, всякий мог общаться с духами по мере потребности. В этом смысле первобытное равенство отражалось в фактическом отсутствии касты избранных, посвящённых в тайны сакрального – прикоснуться к запредельному мог, в сущности, каждый. Магические обряды аборигенов Австралии и прочих туземных племён, чей уровень развития не продвинулся дальше неолита, более коллективны, чем индивидуальны.
Собственно говоря, подобное духовное единство общины пытались возродить различные протестантские направления в христианстве в противовес рафинированной церковной иерархии, достигшей высшей степени кристаллизации в период позднего Средневековья.
С другой стороны, узурпация функций отправления культа обособленной группой жрецов, свойственная зрелому обществу, является продуктом возвышения элитарных групп и совершенно не соответствует духу первобытного коллективизма.
Хотя общение с духами и является всеобщим достоянием, общество, всё более озабоченное проблемами выживания, которые становятся всё острее по мере роста населения, нуждается в посреднике между человеком и инфернальным миром. Некоторые члены общины вероятно более восприимчивы к сигналам извне, чем их менее одухотворённые