.

Говорил, мол, перед армией женятся, когда невесте не верят.

      – Это сын вам говорил?

      – Конечно.

      – А прежде вы о ней никогда не слышали? – с прежней осторожностью продвигался вперед Самсонов.

      – Так они же в одном классе учились, дружили уже тогда. Я часто о ней слышала.

      – Вы виделись со Светланой… позднее?

      – После гибели Сашеньки? Нет.

      – Она приходила на похороны?

      – Нет. Но я ее не осуждаю. Не все могут вынести такое. Я-то мать, мне на роду написано, – Мария Павловна опустила голову и судорожно вздохнула.

      – Александр знакомил вас прежде с другими своими девушками?

      – Нет, что вы, только со Светланой. Что бы это такое было, если то одна, то другая! Нет, только раз, со Светланой. То есть, девушки к нам в гости заходили, конечно, знаете, с компанией. На день рождения там, или еще как. Но как невеста – только Светлана.

      Самсонов замялся, но затем мобилизовал весь свой профессионализм для продолжения допроса:

      – Вы не помните, что за история была со Светланой?

      – Какая история?

      – В девятом классе, когда до уголовного расследования дошло. Александру, наверное, шестнадцать только исполнилось.

      – Ах, вы об этом, – махнула рукой Мария Павловна. – Помню, конечно. Глупость совершенная. Света Сашеньку ни в чем не обвиняла, это ее родители крик подняли, брезговали нами.

      – Но почему же и Светлана, и Александр молчали? Они ведь оба никак не объясняли случившееся?

      – Да, оба. Сашенька и мне ничего не сказал. Не знаю, что там было, но он ее не трогал. – Мария Павловна понизила голос и наклонилась к Самсонову. – Ее родители ведь и медицинского осмотра тогда добились. Все со Светой было в порядке.

      – А следы избиения?

      – Так они оба были избиты. Сашеньке зуб выбили, и глаз пришибли. Разве может девушка зуб выбить! Даже следователь не поверил. Да что же мы за столом сидим, а вы к угощению так и не притронулись! Вы угощайтесь, угощайтесь! Давайте я вам салатика положу, – засуетилась хозяйка.

      Самсонов принял предложение ввиду безвыходности ситуации, но нетерпение исследователя по-прежнему бередило его и не позволяло попусту тратить время.

      – Мария Павловна, вам понравилась церемония открытия мемориальной доски?

      – Да, очень. По-моему, замечательно все было организовано, я очень благодарна.

      – Вас там обидело и расстроило что-нибудь?

      – Господи, нет конечно! Чем же там обижаться? Замечательно все было.

      – Саму доску вы видели, читали текст?

      – Видела, конечно, и читала. А что вы такое спрашиваете? Почему я, по-вашему, должна была обидеться?

      – Да нет, я просто так, на всякий случай. Мало ли что.

      Журналист суетливо заметал малейшие намеки на свое запретное знание, испугавшись тяжелой сцены. Может быть, зря? Может, и не будет никакой тяжелой сцены? Какой пустяк – год окончания школы.

      – Простите меня еще раз, я боюсь показаться бестактным… Вы бы не могли показать мне письма Александра?