необходимо было как-то доказывать самому себе, что он способен хоть на что-нибудь без участия матери. Что вообще в мире может что-то происходить без ее участия: иногда ему казалось, что даже солнце всходит благодаря ей, и звезды зажигаются исключительно потому, что ей нравится смотреть на их призрачный голубоватый свет.
Он холил и лелеял каждый прыщик, что вскакивал на его лице, потому что это происходило вопреки тщательному уходу за кожей, к которому мама жестко приучила его, чуть ли не с пеленок. Впрочем, именно поэтому прыщи случались весьма редко.
Тогда он придумывал себе тайные недостатки, о которых мама якобы не знала, и постоянно надеялся, что вот сейчас что-то не получится, в конце концов! Вопреки ее желаниям. Вопреки ее участию. Но все получалось. И он все крепче убеждался, что она права, и только рядом с ней он способен не только на впечатляющие достижения, но и просто на разумные поступки. Возможно, он бы потерпел позорное фиаско в высшей математике или ядерной физике, но эти обласпти, как раз, интересовали его меньше всего. И он никогда не пробовал.
«Да и это бы у меня, наверное, вышло. Если бы она велела мне этим заняться». – Он с досадой бросил скомканную салфетку на стол и отодвинул недопитую чашку кофе.
2.
– Милый мой, доброе утро! – Мать неслышно подошла к нему и, обняв
его лицо руками, с обожанием поцеловала в лоб. Он аккуратно высвободил лицо – так он всегда делал, потому что ему это было неприятно, что всегда огорчало мать, кашлянул и спросил: «Тебе налить кофе, ма?»
– Нет, нет. – Поспешно сказала она. – Нет, нет, я сама. Ты ешь, не волнуйся.
Розовый ее пеньюар скользнул мимо его взгляда. Ромео автоматически взял ложку, хотя есть ничего уже не хотел. За его спиной мама что-то мурлыкала и звенела приборами. Он воткнул ложку в недоеденный йогурт и медленно повернул ее несколько раз, глядя, как белесая масса размазывается по стенкам стаканчика.
Мама, пахнув на него цветами, села рядом и накрыла его ладонь своей рукой. Заглянула в глаза.
«Какой ты красивый, малыш».
Он насупился и отвернул голову. Его раздражало, когда она так смотрела и так его называла. Тогда, вновь и вновь, он чувствовал себя беспомощным ребенком, и это происходило постоянно, и от досады даже хотелось орать. Кроме того, ничего красивого он в себе не видел. Ну, может только глаза.
Мать, не обратив внимания на реакцию сына, отпила глоток кофе и продолжила:
–Ты сегодня свободен, милый? Сегодня же суббота.
Он почувствовал неладное. Как назло, Ромео не мог вспомнить ни единого занятия на сегодня.
– Да, мам, я свободен. – Тихо пробурчал он.
– Чудесно, любимый. Тогда составишь мне компанию за покупками? – это был не вопрос, это было утверждение, и оно не подлежало обсуждению. – Мы купим что-нибудь из одежды, погуляем, сходим в кафе, а?
– Мам, вообще-то я…– несмело начал Ромео, – хотел бы встретиться с …– в голове его неоновой вывеской засверкало: