и стала оглядываться. После, девушка начала ходить взад и вперед у заводи, заламывая руки и с тревогой оглядываясь по сторонам.
– Эйса? – окликнул ее Ран.
– Ран? Это Миса.
– Миса, ты как здесь?
– Ты позвал меня… во сне… О, боги, Ран, я подумала, что плохое уже случилось.
– Нет, но скоро должно. Веди меня к матушке.
Они бросились бежать к домику хласиты. В его окнах горел свет, а дверь была раскрыта. В дверях стояла сама колдунья, подле нее сидели заспанные сестры Мисы.
– Я вот… матушка… я привела…
– Весь дом перебудила, – буркнула Тиса и зевнула.
– Помолчи, Тиса, она правильно сделала. Ран, ты что-то увидел?
– Да, Людис.
– Говори же. При них говори, теперь уж и им можно знать.
– Отец… как от вас вернулся я, то увидел, как отец мой из дома убег. Он убежал куда-то в лес. А после вернулся и спать лег. А до того, упился он и еле на ногах стоял, а тут убег… да резво так, что я не смог догнать…
– Дальше чего?
– Поутру же он уехал с матушкой в ларг… в Фийоларг, а когда вернулся, то привез нам всем подарки дорогие. Не то, чтобы я… Людиса, он никогда бы такие подарки не купил нам… не такой он… бережливый… а тут даже и коня купил… хороша была у нас кобыла… а он коня… не такой…
– Погоди. – Колдунья задумалась. – Необычные ли подарки?
– Нет. Обычные. Но дорогие. Не сделал бы он такие, кабы в своем уме был… Бору подарил сразу три…
– Престранно, – согласилась колдунья. – А ну-ка, веди меня до дома своего. А вы, непоседы, спать ложитесь. И ты, Миса… Нет-нет-нет, ты будешь спать. Ничего с ним не произойдет без тебя… – Людис и Ран вышли из дома. Внезапно, колдунья застонала. – Не отпускает меня одну. Погоди здесь. – Она мгновенно исчезла, и появилась через некоторое время, неся в руках каменного истукана. В этот раз присутствие Двадеда придало Рану уверенности.
Все трое направились в деревеньку.
Ран огляделся. Никого не было видно. На Топотном лугу, как и всегда, играла музыка, и шумели пасмасы. Перебежав через дорогу, Ран спрятался в тени дерева. Колдунья последовала за ним, но вдруг, словно бы натолкнулась на стену, и отлетела обратно. Холкун бросился к ней и поднял хлатису на ноги. Она потрогала себе шею и грудь.
– Подними Двадеда, Ран, – приказала она. Когда он сделал это, она зачем-то ухватила сзади его за плечи и осторожно повела через дорогу.
Тяжелый камень давил на руки юноши, но на дороге он вдруг ударил его в грудь и отбросил и холкуна, и колдунью на обочину. Ран закашлялся от удара.
Людиса подняла истукана, обняла его и зашептала заклинание. Когда она открыла глаза, то, вместо зелено-серых на Рана взглянули иссине-черные, бездонные дыры. Выставив Двадеда перед собой, она вышла на дорогу и пошла не через нее, а вдоль нее. Камень гудел в ее руках.
Холкун поднялся и последовал за ними. Они шли до тех пор, пока не остановились у Черного рунбрана.
Колдунья застонала и тяжело опустилась на землю. Ее глаза просветлели.
– Здесь был чернец, – сказала