конечно, любил оставлять последнее слово за собой, но кто из нас не грешит подобными чудачествами?
Ночная какофония
Аркадию единственному не надо было завтра идти на работу, но он, поддавшись стадному инстинкту, в начале первого решил отправиться спать, как все остальные. Озадаченность тем, что его так и не спросили о планах на будущее, начала перерастать в форменное беспокойство. Если бы вдруг случилось невероятное, и мысли каждого в этой квартире слышали все остальные, то её жильцы погрузились бы в беспорядочную какофонию, которая способна свести с ума. Лишь, быть может, у молодого человека с отцом прослушивалось некоторое созвучие. Оба какое-то время не могли заснуть, первый – от упомянутого беспокойства, второй – как раз от противоположного. Геннадий Аркадьевич был доволен собой от того, что не стал терзать сына в первый же день возвращения серьёзными разговорами, и смаковал это чувство: «Ничего, пусть отдохнёт, погуляет, восстановит силы, сам определит направление дальнейшего развития, не следует сбивать парня посторонними советами. Я в его возрасте, помнится, боялся всего вокруг. Мир огромный, непонятный, все чего-то от меня ждут, скорей, быстрей, и невозможно остановиться ни на минуту, что-нибудь уяснить, взять в толк. Пусть мальчик поживёт. Серьёзным он получился у нас с Анькой, а ведь раньше был шалопаем, но не без способностей. Это его жизнь заграницей сделала таким, видимо, он там был чужим, ушёл в себя, к тому же под завязку загрузился знаниями. Даже страшно подумать, чему его научили, я небось такого отродясь не слыхивал и не услышу, сколько не проживу. Но с другой стороны, чего такого сверхъестественного он мог выучить? К тому же не пожелал там остаться для дальнейшего обучения, значит не получал того, чего ожидал. Ну ничего, парень не глупый, сам разберётся. Годик – два и выберет себе занятие по душе. Я же выбрал. Впрочем, действительно ли оно мне по душе, не знаю, но точно по способностям, и результаты его весьма радуют. Пусть в личной жизни не повезло, однако своё место я нашёл. Вот дочка только… беспокоит. Ей бы замуж, а она стремиться не понятно к чему. Всем вокруг очевидно, что сделает карьеру, так нет же, кому-то что-то ещё и пытается доказать. Ох, боюсь, что именно мне. Зря я в юности на неё давил, заставлял учиться при таких скромных способностях, теперь ведь и голову не может поднять, чтобы оглядеться, постоянно за мной таскается и рада, что кто-то её слушает, только в толк взять не может, это лишь потому, что она моя дочь, а не сама по себе умная и деловая».
А лежащего с ним рядом человека занимали совсем другие мысли. Говоря по правде, понять столь многоопытную женщину очень трудно, поскольку она умеет идеально скрывать то, что творится у неё на душе. Жизнь больше не просила и не ждала от неё откровенности, поэтому внутри у Оксаны могло твориться всё, что угодно, однако, не вдаваясь в ненужные, запутанные детали, придуманные специально, чтобы отводить взгляд от сути дела, с полным правом и безразличием мы вправе сказать, что такие частенько страдают от задавленного самолюбия, нереализованности и невостребованности. Честность – ключ