и древность рода, но и место в истории. Болваны!
Кира вновь перевернулась на живот. Вода стала заметно теплей – скорей всего, просто тело к ней привыкло. В нескольких сотнях метров от берега белел корпус парусной яхты. Она прищурилась на белоснежный лоскуток, выделяющийся на синей подушке моря в самом центре этой хрестоматийной картинки рая, набрала полную грудь воздуха и поплыла. На какое-то время она, видимо, просто растворилась в море, став его маленькой частицей, наполненной счастьем, как живая клетка наполнена цитоплазмой. Вдох, гребок, выдох, гребок… Пловчихой она была прекрасной и знала это. Движения получались четкими, рассчитанными на равномерный вдох-выдох, вода обтекала сильное тело, вспарывающее синюю гладь ритмичными взмахами рук.
Служащий на пляже забеспокоился: не слишком ли далеко решила заплыть эта русская мадемуазель? Но, увидев, что Кира, отдалившись от берега метров на двести, спокойно перевернулась на спину и полностью отдалась ласке легких набегающих волн, успокоился и продолжил вполголоса переругиваться с продавцом мороженого.
Вода пробралась под купальник, исподволь закрадываясь в каждую складочку и щелочку… Кира почувствовала томление – смутное, неясное, расплывчатое, как бывает во сне, когда чувствуешь, что тело твое готово выгнуться навстречу чужой, космической ласке.
«Как хорошо… – думала она. – Наверное, людям, которые могут себе позволить проводить на Лазурном побережье по полгода, все здесь уже давно не кажется таким волшебным. Бедные, бедные! Как я им сочувствую…»
«Вот, например, эта яхта, – теперь Кира отчетливо, и во всей красе, могла разглядеть белоснежное суденышко, мерно качающееся на воде метрах в ста от нее. – Она вышла в море на рассвете, а может, и вовсе не подходило на ночь к причалу… Интересно, чья она? Наверное, ее снимают в складчину три-четыре пузатых бизнесмена из Парижа, которые денно и нощно разговаривают о делах и деньгах, а их фотомодельные жены ежечасно меняют наряды и портят палубу острыми каблуками… А как, интересно, она называется?»
Еще несколько десятков мощных гребков и расстояние сократилось настолько, что Кира смогла прочесть золотую вязь на кипенно-белом борту. И поняла, что толстые парижские бизнесмены не имеют к этой дорогой посудине ни малейшего отношения. Яхта называлась «Бегущая по волнам», причем знаменитое литературное имя написано по-русски! Значит, ей передают привет земляки, причем не чуждые некоторой интеллигентности, во всяком случае, читавшие Александра Грина!
Коротко рассмеявшись, Кира нырнула, развернулась, быстро, как русалка, проплыла несколько метров под водой, вспугнув стайку пригревшихся на утреннем солнце полосатых мальков, и неспешно поплыла к берегу.
На белой, как сибирский снег, трехпалубной моторной яхте «Бегущая по волнам», на самом деле находились трое. Это если не считать капитана, моториста, и двух матросов – все они скрылись в рубке и машинном отделении. Потому у разговора, который происходил