он успешно справлялся с учебой и заметно опережал своих одноклассников в усвоении программы.
Учителя поощряли любознательность мальчика и старались давать ему дополнительные задания, направляя его усердие так, чтобы развить у него естественные наклонности, открыть широту познания хотя бы в том узком круге вопросов, которые предусматривались программой училища. Даже старый священник и тот позволял себе иногда снисходительно относиться к вопросам отрока Пастухова: умные вопросы задавал пострел, но без ехидства.
Научившись хорошо читать, Андрей пристрастился к чтению. Ему было мало тех книжек, что имелись в училищной библиотеке, и он читал все, что можно было найти у соседей, дома у учителя. Андрей охотно помогал товарищам в учебе, и те всегда обращались к нему, ведь он никогда не отказывал в этом, всегда рассказывал что-нибудь интересное, вычитанное им из книг.
– Андрей! Ты что читаешь? – спрашивает Надя брата, прятавшегося в листве дальнего угла сада, когда бывает свободная минутка.
– Знаешь, сестренка, – как-то быстро и без тени недовольства отозвался Андрей, – снова «Мцыри» Лермонтова, уж очень мне эта поэма нравится. Хочешь, расскажу тебе о ней?
– Ладно, – улыбнувшись, сказала Надя, – потом расскажешь, сейчас мне некогда. А ты о Кавказе можешь без конца рассказывать.
Андрей с упоением читал Пушкина, а особенно любил Лермонтова. Если были слушатели, старался декламировать так, чтобы передать всю прелесть кавказской поэзии любимого поэта.
Когда начальник конезавода интересовался, как идет учеба в училище, то ему называли наиболее успевающих учеников, так было установлено им самим. После каждого учебного года полковник выбирал наиболее способных из них для использования в своем хозяйстве.
Вот позади три года учебы в училище. Андрею вручают похвальный лист. Начальник канцелярии конезавода, подозвав его к себе, сказал, чтобы завтра же с утра он явился в канцелярию на службу: так распорядился полковник.
Не дождавшись конца торжественного вечера, Андрей на радостях помчался домой.
– Ну, Надюша, – раскрасневшийся от чувств, его охвативших, с листом в руке, кричит он с порога хаты, – поздравляю тебя и всех наших!
– С чем это ты нас поздравляешь? Уж не с окончанием ли училища? – подняла голову от шитья Надя.
– Точно, с этим, – подтверждает он, подбегая к сестре и целуя ее в обе щеки.
– Так кончали школу не мы, а ты, не так ли?
– Вместе кончали. Если бы не вы все, как бы я мог учиться? Вот мама порадовалась бы с нами вместе, – сразу же сникнув, растягивая слова, произнес Андрей.
– Что поделаешь, брат?! Знать, судьба такая ей и нам всем выпала, – смахнув со щеки непрошенную слезу, тихо проговорила Надя, вставая со стула и прижимая к себе Андрея, ставшего как-то сразу большим, возмужавшим, чего за повседневными заботами как-то и не замечала.
– Теперь ты самый грамотный у нас, и мы рады за тебя, а грамотному дел много найдется. А что это за лист у тебя в руке?
Только