в баталиях с турками за Кавказом, под началом генерала Николая Николаевича Муравьева в 1855 году довелось воевать с горцами Шамиля под аулом Веден, а потом с апшеронцами в Гунибе пленили его, – закончил унтер рассказ.
– Богата твоя служба, похвально! Скоро, наверное, и на отдых идти надо будет? – спросил капитан.
– Да… – хотел уточнить унтер-офицер, но в это время в канцелярию вошел штабс-капитан, и унтер, обращаясь к нему, доложил, что его ожидают.
Приезжие офицеры – не редкость на конезаводе, никто из них мимо канцелярии не пройдет, а этот офицер какой-то другой, не кавалерийский. Интересно было бы узнать, по какому делу прибыл этот.
– Господа! – обратился штабс-капитан к писарям, выходя из кабинета в сопровождении чужого офицера. – Вы в поселке всех жителей, наверное, знаете и, может быть, подскажете, у кого свободная комната в хате есть?
Оказалось, что это дело простое, и вскоре капитан вышел из канцелярии в сопровождении паренька-рассыльного.
Андрей не мог отвлечься от мысли, что и этот офицер тоже о Кавказе мечтает. Через несколько дней, идя домой, Андрей увидел на перекрестке улиц того офицера. Он стоял, склонившись над столиком с тремя тонкими ножками, и что-то писал или чертил на нем. На столике стоял какой-то прибор. День клонился к вечеру, но солнце еще ярко светило, и от него-то офицер прикрывался большим парусиновым зонтом, который придерживал на воткнутой в землю палке один из солдат, окружавших работающего. Вокруг военных сновали вездесущие ребятишки, и капитан нередко должен был давать солдатам указание, чтобы те отбивали «натиск» слишком любопытной толпы малышей.
Офицер, отрываясь от столика, брал левой рукой прибор и наводил его трубу куда-то вдоль улиц, потом снова склонялся над столиком, а один из солдат кому-то махал красным флажком.
Андрей, сам не замечая того, приблизился к группе военных. Ему тоже хотелось посмотреть, что тут делается, но боялся помешать, да и не маленький, чтобы глазеть, как будто у него дел нет.
– А! Господин писарь, – приветливо сказал офицер, приметив Андрея, когда оторвался от столика. Он улыбнулся, показывая на малышей: – Тоже помогать мне пришли, как вон эти пострелы?
– Откуда вам известно, что я писарь? – смутился Андрей.
– Экая тайна! В канцелярии еще заприметил, когда заходил туда по приезде, – продолжал офицер, затачивая маленьким ножичком карандаш, – а зрительная память у меня хорошая, профессиональная.
– Какой же из писаря помощник? У вас какая-то особая работа?
– Особая, это верно, – показывая глазами на столик, продолжал капитан, – но если вы писарь, то значит, у вас хороший почерк, а если еще, к счастью, вы немножко художник, то из вас вполне может получиться топограф.
– А кто такой топограф? – спросил Андрей.
– Например, я и есть топограф, – улыбаясь, пояснил капитан.
– Но вы же военный, офицер, потому и топограф?
– Это совсем не обязательно, есть топографы и гражданские, они делают то же самое.
– Это интересно,