ведь избушка не всегда останавливается на лугах.
– Не думаю, что он останется надолго. Просто пусть немного окрепнет, и тогда можно будет отпустить его на волю.
Я смотрю в окно. Когда завтра Бенджамин заберёт ягнёнка, я скажу бабушке, что он сбежал. Так я решила.
Доски пола вздыбливаются под моими ногами, я спотыкаюсь. Ба приподнимает бровь.
– Так где именно ты его нашла?
– Я же уже говорила, он топтался возле забора, такой одинокий и беззащитный. – Я гляжу на ягнёнка, щёки пылают.
– С какой стороны забора?
Из печной трубы доносится глубокий вздох. Я знаю, что избушка видела меня по ту сторону забора, но всё ещё надеюсь, что Бенджамина она не заметила.
– Точно не скажу. – Я кусаю губу и смотрю на балку под потолком. – Забор рухнул, и, когда я взялась его чинить, услышала блеяние.
Ба качает головой и хмурится:
– Ты же знаешь, что тебе не следует выходить за забор. Там небезопасно…
– Я не уходила далеко, – перебиваю её я. – И что мне было делать? Бросить его там совсем одного?
– Надо было сказать мне. Я пошла бы с тобой.
– Ты спала, мне не хотелось тебя будить. Честное слово, он был совсем рядом, по ту сторону забора. – Я смотрю ей прямо в глаза, потому что эта часть моего рассказа – чистейшая правда.
Бабушкино лицо немного смягчается.
– Хорошо. Только пообещай мне…
– Больше такого не повторится, я обещаю. – На моём лице сияет самая ослепительная улыбка. – Так я могу его оставить?
Ба слегка кивает и улыбается в ответ:
– Можешь взять немного костей и построить для него укрытие на крыльце.
– Спасибо!
Я выбегаю из задней двери, быстро иду по широким гладким половицам крыльца и останавливаюсь в одном из глухих мест – здесь избушка точно меня не услышит, если я заговорю с ягнёнком.
Я кутаю ягнёнка в шаль и укладываю в большое пустое ведро. Весь оставшийся день я строю ему самый уютный домик, какой только можно собрать из костей. Прилаживая их одну к другой, я внимательно осматриваю каждую и думаю: какие из них остались от дома моих родителей? Ба говорила: единственное, что уцелело после пожара, – это кости от их забора. Она собрала их, и теперь они смешались с нашими. Увы, в память о родителях мне не осталось ничего, кроме этих костей.
На землю опускается тьма, Джек каркает, сидя на черепе на дальнем конце забора. Уже пора зажигать свечи. Первым делом я кормлю ягнёнка и устилаю его новый дом старыми шерстяными одеялами, чтобы он не мёрз ночью. Затем я зажигаю свечи в черепах и распахиваю ворота из костей в ожидании прихода мертвецов.
Вечер застаёт меня в оцепенении. Я ещё более рассеянна, чем обычно. Я роняю миски, спотыкаюсь о стулья и чуть ли не подпрыгиваю от любого шума, доносящегося снаружи. Ба думает, что дело в ягнёнке, и это правда, но не вся: куда больше меня заботит завтрашний визит Бенджамина. В животе порхают бабочки – я страшно взволнованна.
После того как я вдребезги разбиваю второй стакан