на троне, ответил как независимый монарх. Он объявил о собственном нейтралитете, открыл порты для всех наций, заявил о своих правах и обидах; он взывал к гуманности, ратовал за мир и готов был выступить посредником; втайне он предлагал себя Наполеону, называя в качестве цены сотрудничества Норвегию, Финляндию и субсидию.
Читая это письмо, составленное в новом и неожиданном стиле, Бонапарт был полон гнева и удивления. Он увидел в нем, и не без основания, преднамеренную измену Бернадотта и секретное соглашение с его врагами! Он был полон негодования; ударив по письму и столу, на котором оно лежало, Наполеон воскликнул: «Он жулик! Он осмеливается давать мне советы! Диктовать мне законы! Предлагать позорную сделку[6]! И это говорит человек, который всем обязан моей щедрости! Какая неблагодарность!» Затем, ходя по комнате быстрыми шагами, он время от времени восклицал: «Я должен был ожидать этого! Он всегда всем жертвовал в угоду своим интересам! Это тот самый человек, который, недолго будучи министром, пытался организовать бунт мерзких якобинцев! Когда он пытался извлечь выгоду из беспорядка, он противился 18 брюмера! Именно он организовал заговор на Западе, будучи против восстановления закона и религии! Разве его ревнивое и вероломное бездействие не предало французскую армию при Ауэрштедте? Сколько раз я прощал ему интриганство и закрывал глаза на его провинности, поскольку он родственник Жозефа! Более того, я сделал его главнокомандующим, маршалом, герцогом, князем и, наконец, королем! Но вы видите, что все эти благодеяния и многочисленные прощения только во вред такому человеку, как он! Пройдет сто лет, и если Швеция, наполовину поглощенная Россией, всё еще сохранит независимость, она будет обязана ею поддержке Франции. Но дело не в этом: Бернадотт хочет получить крещение старой аристократии! Крещение кровью, французской кровью! И вы вскоре увидите, что для удовлетворения своей зависти и своих амбиций он предаст и родину, и свою новую страну».
Наполеона напрасно пытались успокоить. Сложившаяся ситуация была трудной для Бернадотта: уступка Финляндии России отделила Швецию от континента, сделав ее почти островом и тем самым включив ее в английскую систему. При данных обстоятельствах гордость Наполеона не позволяла ему использовать этого союзника, чьи предложения он считал оскорбительными; возможно, в новом шведском монархе он всё еще видел Бернадотта, своего подданного и подчиненного военнослужащего, который теперь выбрал независимое поприще. С этого момента его инструкции своему министру носили отпечаток этого взгляда; так он, можно сказать, подслащивал пилюлю, однако разрыв становился неизбежным.
Неясно, что более всего способствовало разрыву, – гордость Наполеона или старая зависть Бернадотта; однако понятно, что мотивы первого были благородными.
Дания, как он говорил, была его самым верным союзником; ее приверженность Франции стоила ей потери флота и сожжения столицы. Должен ли он отплатить