говорил тебе, – Чокто, скрестив ноги, поудобней уселся у очага. – Не пытайся заглянуть в мое сердце, отец. Нет женщины в нашем племени, которая заставила бы вскипеть мою кровь. Нет ее и среди нутка, хайда и бэлла-кула, в селеньях которых я искал ее. Две ночи назад я ходил к скале Четверых, сидел среди птичьих гнезд и слушал голоса духов. Смотрел на сестру Солнца, на их детей, что сверкают в ночном небе, и ждал ответа.
Две Луны опустил тяжелую голову, седые волосы касались шкур. Он не перебивал сына, пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
– И что же поведали они тебе? – анкау провел по лицу шершавой, как терка, ладонью.
– Многое шептали они. Много я не понял. Говорили, что сын Касатки не боится выйти с ножом на медведя, не бежит от его когтей и клыков… Говорили, что Чокто не раз брался за весло, отправляясь с воинами в набеги за калги и возвращался, – его баты были полны богатств и чести. Но в одном они не могли сойтись, как и ты. Почему минуло три раза по десять зим, а дом Чокто не согревает женский смех, нет детей, как у его сестер и братьев… Его разум отяжелел от дум, – сказали они. – От дум, что идут вразрез с обычаем шехалисов.
Сказав это, сын вождя замолчал, устыдившись своей дерзости. Но внимательный голос отца заставил его вновь поднять голову.
– Сынок, погляди на меня.
Чокто посмотрел на широкое скуластое лицо, на крупный нос, нависающий орлиным клювом над верхней губой, на родные глаза, что серьезно, но дружелюбно смотрели на него, и ощутил незримую поддержку.
– Мое семя породило тебя, – глухо сказал Две Лу-ны, – ближе на земле у тебя нет человека. Откройся, может быть, я смогу чем-то помочь.
Чокто встрепенулся от этих слов, исполненных доброты, и поведал старику о чувствах и мыслях, что наливались в нем непомерной тяжестью за последние годы.
Глава 4
– Однажды приснился мне сон, что ходил я на охоту… Не скажу, удачной она была или нет. Помню только, что мокасины изорвались в клочья, и острые камни царапали мои стертые ноги… Солнце сжигало спину, я задыхался от жажды, голод грыз крысой мое нутро, и вот когда я уже лег на землю и стал говорить с духами перед смертью… Вдруг надо мной пролетела Белая Птица и сказала: «Вставай, сын Людей Берега, следуй за мной, я укажу тебе путь к воде…».
Две Луны, не перебивая сына, набил трубку, подцепил из очага тлеющую ветку и закурил. Когда она раскурилась, он передал ее Чокто красным чубуком вверх. Сын протянул руку и с благодарностью принял трубку. Закурил. Не один раз наполнял он легкие ароматным дымом, неторопливо выдыхая его. И когда выкурил, вернул трубку отцу, а голос его, выходивший из широкой рельефной груди, задумчиво звучал, будто эхо.
– Помню, я поднялся, и точно раненый зверь, с трудом добрался до воды. Но только губы мои коснулись родника, как силы вернулись, а боль пропала. Видимо, эта вода была заколдованной.
– Кто ты? – спросил я Белую Птицу.
– Та,