важна и трудновыполнима, поскольку второй шаг должен быть не менее сильным, чем первый, в результате которого лидера и «вынесло на поверхность». Далее идет любопытный разбор, как решали и что избирали своим вторым шагом Ленин, Сталин и Ельцин.
Какой ход у Нехая (по Гефтеру) первый? А второй? После первого сильного шага, который получается часто ситуативно, второй лидером осознается и часто является результатом напряженного периода «выбора и раздумий».
Из чего состоит первый шаг Руслана Шамсудиновича, мы все знаем: пришел на место опального и осужденного Лялина, волевым путем сдвинул парализованное переселение музея с мертвой точки: весь музей «лежал» по залам, «закутанный» в ящики и черную пленку. Всё по-военному энергично распаковали, по местам расставили и развесили в соответствии с планами нанятых дизайнерских фирм. Стагнация в музее закончилась, все очнулись после Лялина, и коллектив заработал! Вот, в нашем разумении, эффективный первый шаг Нехая.
Какой же шаг был вторым? Ведь Руслан Шамсудинович боец, и боец наступательного характера, он не будет сидеть в тихом «музейном омуте», ему нужны победы и свершения… И все это «нехаевское и победоносное» чем отличалось от «огородниковского» и «корчагинского»? Как использовали свое историческое время эпохи избранные нами «визави»? И пусть Огородников не лидер, но он описывает лидеров, строивших музей, за двухсотлетний период. Сильные шаги Корчагина мы только что описали. Теперь разгадываем, каковы были вторые шаги Руслана Шамсудиновича. И, главное, мы пытаемся «увидеть, узреть время и времена» через призму ЦВММ. Чем «было сильно каждое время» и/или «во что оно выродилось»?
Для нас это важно. Об этом мы исследований не знаем. Вряд ли есть исследования даже о Корчагине, не говоря уже о живом действующем директоре Р. Ш. Нехае… Значит, придется нам самим пытаться думать. На флоте бытует множество грубоватых поговорок. К нашему месту подходит: «Думать? Вот никогда этой ерундой не занимались, а теперь думать будем, да?»
О «живом – современном» Нехае, чем ближе к сегодняшнему дню его правления, тем размышлять все труднее. Равно как трудно было размышлять о роли Б. Ельцина при его жизни. То есть писать-то писали «хвалебные песни-кричалки», но критический разбор решений Ельцина из историков осмеливался делать только один Михаил Гефтер. Писать-размышлять, какие задачи-трудности и как в данный исторический момент решает человеческий мозг трудно не потому что страшно, а потому что близко! Очень близко, прямо перед вашими глазами находится «изучаемый объект». Детали мешают зрению, мелкие детали дел и событий находятся так близко перед вашими глазами, что кажутся большими, закрывают горизонт, мешают увидеть по-настоящему крупное, главное… Нужно отодвинуться в прошлое (или изучаемый объект, в данном случае Р. Нехая, туда «отодвинуть»), чтобы увидеть явление в целом и те пропорции, которые для него характерны. Кто он – штангист или гимнаст,