Короче говоря, – сказал я, теплея к теме разговора, – он величайший и самый известный делец в Джаспере и на всем Западе и, кроме того, автор книги, которая сильно на меня повлияла в юношестве. Что еще важнее, он известен тем, что вкладывает деньги в многообещающих молодых людей. Известно, что благодаря ему сколотили состояние изобретатели складного охотничьего ножа и посудомоечной машины с ручным приводом. Однажды, когда я усовершенствую мой Процесс, я нанесу ему визит… вместе с мистером Карвером, да, мистер Карвер?
Мистер Карвер, сидевший верхом на Аппарате, склонил голову в полусне, словно готовясь к предстоящим трудам.
– Если придется, я готов сутками сидеть у этого человека на крыльце, – продолжал я, – до тех пор, пока его дворецкому не придется меня впустить. Или запрыгнуть к нему в экипаж, когда он будет проезжать мимо театров на Свинг-стрит, и заговорить с ним, прежде чем кучер успеет меня вышвырнуть. Думаю, если я смогу заговорить, меня уже не остановят…
Мисс Харпер рассмеялась.
– А может, я прожду Бакстера всю ночь в библиотеке, попивая его бренди. Он не будет возражать – вычтет позже из наших совместных доходов. О, я обдумал все возможные способы нашей встречи…
Я рассказал мисс Харпер почти все о своих мечтах, а она взамен лишь накормила меня сказками: сказала, что была школьной учительницей в городке рядом с Гибсоном, что они со стариком приехали на Запад навестить лежавшую при смерти тетку, и наплела много других небылиц, на которые я не собираюсь тратить чернила. Не хочу сказать, что Элизабет не умела врать – это не так, но я не поверил ни одному ее слову.
Розовый свет заходящего солнца пробился сквозь окна, осветив мистера Карвера, восседавшего на Аппарате, и придав ему зловещий вид. Сам Аппарат был, как всегда, великолепен. Начищенные детали сияли в вечернем свете, стеклянные купола и трубки были так прозрачны, что в них можно было прочитать отражения лозунгов, украшавших стены в зале. В магнитных цилиндрах чувствовалась тяжеловесное изящество, присущее молитвенным барабанам аборигенов Нового Света. Аппарат загудел. Старик Харпер, задремавший на одной из скамеек в задней части зала с палкой на коленях, храпел не в такт непредсказуемым колебаниям Аппарата.
Я стоял у дверей, когда горожане начали собираться к вечерней молитве. Святой отец пожимал кому-то руки, я тоже пожимал руки кому-то еще, словно между нами шел счет на души. Помню, что почти все мужчины в этом городе носили высокие шляпы, а женщины были одеты просто, в одежду серых и черных тонов.
Тот город назывался Кенаук. Теперь я вспомнил. Это словечко из языка Племени. Значение неизвестно – по крайней мере, мне[6].
Если вы когда-нибудь были на собрании улыбчивых, вы знаете, как там все происходит. Они везде одинаковы, потому что один из догматов Новой Мысли гласит, что все люди одинаковы. Горожане уселись в круг вокруг сцены и после приветствия пастора натянуто улыбнулись до ушей и с притворной радостью пожали руки соседей. Затем под руководством пастора они начали декламировать ежедневные