двоих обогрели, да приветили.
Отошли они оба от страшного места расправы, и лицо охотника всё покрытое теперь сеточками морщин, выражало глубокую тоску и сокрушение. Понял он всё, и без всяких пустых слов и обещаний вряд ли бы смог теперь поднять руку на живое лесное творение.
Выйдя на опушку и опустившись возле лесного ключа, напились они вволю и поведал младшой брат свою историю без утайки. Внимательно слушал его охотник, веточкой по ноге своей возя казалось бы письмена выписывая, а потом сказал:
– Братом ты мне стал названным, за доброту твою вряд ли когда отплачу, ибо долг этот не оплатный. Ты ведь не только мне тело спас, как тем убогим и скудоумным, ты мне душу от скверны помог отскрести, а за это ни какими дарами не отдаришься. Пойду я по свету, и твою историю буду рассказывать, и свою прихвачу в придачу. Быть мне каликой перехожим. Много понял пока на сосёночке той висел, ещё больше осознал, да и решение принял, тебе благодаря, брат мой названный. Так что по утру, как солнышко взойдёт, пойдём мы, да пойдем дорогами разными, но судьба может и сведет где на перекрёстке.
А теперь давай спать ложится. Утро вечера завсегда мудренее было. Улеглись они на мягкой травушке, птицы соловьи им песни пели, звёзды ночные светили, и каждому своя дума да мечта в голову шла. В голову шла, за собой покой да сон вела.
Утром братья названые в путь дороженьку подсобрались, да каждый своим путём и отправился. Только не мог младшой без умывания, вот и отправился он на перёд к тому ключику лесному, и воды запастись и лицо от сна охолонить. Только сделал он как заведено у людей, да чудесный рушник достал, глядь, а рисунка-то почти и нет, понял, он что вскорости совсем не потеряно времячко его. Свершится всё по писанному, да Богиней предсказанному. Ещё раз помянув добрым словом Мохового, что дороженьку правильную указал, весело устремился вперёд. А дорожка лесная вывела его на прямоезжую, да прямо хоженую дорогу, что вела в два селеньица. В селеньица, да не последние, но совсем чудные, да особенные.
Для лежебоки
каждый день – Праздность
Вошёл младшой брат в первую деревеньку и видит, мужики чудят кто во что горазд. Ни детей, ни женщин не видно, а они знай себе, вдосталь смелую вытворяют всякие вольности. Кто в небе о крыльях парит, да сверху песни кричит, кто на балалайке вдоль улицы вприсядку скачет, кто рубахой машет. Одним словом не делом но праздностью день коротают. И все дома у них как игрушки, и делать ни чего им не надобно, ибо дрова сами колются, вода сама в вёдрах носится, телеге без лошадей сами с покосов идут, пироги из печи на стол сами метут. Не жизнь, а сказка. Вот идёт молодец, да приглядываться, а кругом шум да веселие. Вдруг всё смолкло. Глядь посередь поселеньица, женщина в платочке объявилась, и скромненько так к дому празднично убранному подходит. Подходит осторожненько, клонится низёхонько, а на крыльце её уже поджидают. Поджидают грозно брови смыкают:
– Чего тебе надобно, чего пришла? Грозно так вопрошают её.
– Ой, старшой, пришла я к тебе с бедой- отвечает