Так что споры, чье кресло краше, едва до драки не доходили. Да и доходили, честно-то сказать. Такой шум случался, что тушите свечи! Хорошо, если в зале губернатор присутствовал или градоначальник. Или главный полицмейстер. Только их и слушались драчуны. Хотя и то не всегда…
– Вот все говорят: тушите свет, а ты всегда про свечи…
– Ну, ты вот представь: в зале скандал, а свечи на сцене зажжены? Играть никак невозможно, а если ждать, когда скандал затихнет, то свечи уж прогорят до половины. Что же, менять их посредине акта? Вот и тушили свечи, если чувствовали, что скандал нешуточный. Потом снова зажигали. Да и действие сначала играть приходилось. Зато на галерее[18] никогда ничего подобного не замечал, хоть там народ попроще собирается. Нынче публика куда культурнее стала.
– Жуть до чего интересно, – сказала я.
– Я вот тоже заслушался, – сказал Коленька Массалитинов, присутствия которого возле нас мы как-то не заметили. – Но у меня к вам, Дарья Владимировна, просьба небольшая есть. Поможете?
Коленькой его все в труппе называли исключительно за глаза, уж очень молодо он выглядел. Высокий, с красивыми черными волосами и мягким взглядом из-под пушистых ресниц, каким любая девушка позавидует. Вот эта мягкость, почти детская, во взоре и делала его еще моложе, чем он был на самом деле. Потому и звали его за глаза Коленькой. Но в глаза обращались непременно по имени и отчеству. В знак уважения, потому что господин Массалитинов[19] хоть и был любителем, но в артистическом мастерстве никому в труппе не уступал. А по таланту рядом с ним мог встать разве что сам господин Корсаков. Вот и я согласилась, не спрашивая даже, о чем он попросит:
– Конечно, Николай Осипович! Можете мной располагать и просить о чем угодно.
Коленька Массалитинов чуть смутился, но просьбу изложил уверенно:
– Помогите мне пройти по тексту сцену дуэли. Там весьма важно быстро на реплики откликаться. Может так получиться, что мне некогда будет услышать вашу подсказку.
– Так идите в мою комнатушку, – посоветовал Михеич, на раз уловив серьезность просьбы и отнесшись к ней со всем уважением. – Везде суета, а там никто не помешает.
Роль Лаэрта, да похоже что и всю пьесу, Коленька знал назубок. Но, тем не менее проговорив с моей помощью текст названной сцены, расплылся в довольной улыбке. Похоже, ему эта дополнительная репетиция придала окончательную уверенность в себе.
– Спасибо вам от всей души! – поблагодарил он и на секунду задумался. – Позвольте, сударыня, но вы же не только в книгу не заглядывали, вы ее и вовсе в руки не брали?
В ответ я лишь пожала плечами, мол, кто еще, если не суфлер, должен текст хорошо знать. Но Массалитинов на мою показную скромность не поддался:
– Так вы всю пьесу наизусть знаете! – восхитился он.
Мне похвала понравилась, и я не удержалась похвастаться:
– И по-английски тоже.
– То-то все в театре к вам, несмотря на ваш юный возраст, обращаются