порыв со всей силой отвесить ему пинка. Рысенок весь сжался, очевидно прочитав мои мысли, и обернулся, обнажая в оскале клыки.
– Бедуин, – окликнул меня из вертолета Потап. – Лезь давай.
– Сейчас, только подсажу этого уро… ушастого… – проворчал я и рявкнул на рысенка: – Чего уставился? Иди сюда. Так и быть, помогу.
Пришлось поднять зверя и передать Потапу с рук на руки. Секалан оказался неожиданно тяжелым, хотя на ощупь был, что называется, кожа да кости. То, что я принял за поджарость, оказалось самой настоящей худобой, скрытой густой шерстью. Видимо, молодому зверенышу частенько приходилось голодать. Да-а, похоже, выжить в АТРИ непросто даже ее порождениям…
Рысенок снова прочитал мои мысли и тяжко вздохнул.
– Бедуин, скорее, – поторопил Потап.
Я забрался в вертолет с ловкостью беременной слонихи. Сломанной ногой задел за край сиденья пилота, самодельная шина сдвинулась, и я едва удержался, чтобы не завопить от боли. Почти в невменяемом состоянии рухнул на усеянный битым стеклом пол и постарался забиться в глубь кабины, чтобы не мешать Потапу. Но Алексей вдруг навалился на меня сверху и стиснул ручищами, будто собирался задушить.
«Снова этот его странный приступ! Как не вовремя…» – мелькнула мысль.
Я лежал на полу лицом вниз – позиция очень невыгодная для рукопашного боя, тем более со сломанной ногой, и особенно, когда противник сидит у тебя на спине. Все же я попытался нащупать пальцами одну из болевых точек на его бедре, но он прижал мою руку коленом к полу и рванул ворот комбинезона, обнажая мне шею.
– Леш, да ты чего?.. – успел прохрипеть я и вдруг почувствовал, как в мое тело вонзилась игла.
Через секунду Потап отпустил меня и как ни в чем не бывало отошел к разбитому окну, приготовившись к стрельбе. Рысенок смотрел на нас, забившись под сиденье, не понимая, чего еще ожидать от странных людей.
Я сел, потирая ноющую шею, увидел на полу среди мусора и стекла пустой одноразовый шприц. Поднял, глянул на маркировку…
– Ах, ты ж гад! Потап! Ты что наделал-то, а?!
Он даже не оглянулся – продолжал держать под прицелом подступы к вертолету, выискивая хуги.
Я отбросил в сторону пустой шприц, в котором еще недавно содержалась порция антирадиационного препарата. Единственная на нас двоих! Потап ввел ее мне – всю, целиком, до последней капли. Теперь, если Ми-8 все-таки радиоактивен, лучевая болезнь мне не грозит. Зато Алексей, возможно, как раз сейчас получает смертельную дозу облучения…
– Потап, сволочь! Мог бы и меня спросить!
– А зачем? Я и так знаю твой ответ. – Он по-прежнему не смотрел на меня, сосредоточенно разглядывая окрестности. – И вообще, шприц мой, значит, мне и решать, как им распорядиться.
Я скрипнул зубами, ощущая дичайшую, отчаянную злость. Он не имел права принимать такое решение в одиночку. Ни за какие сокровища АТРИ я не согласился бы забрать порцию себе.
– Ты просто сволочь, Потап. Если сдохнешь от лучевой болезни, я… я…
– Одно из двух: ты либо