пишут, что б значит, никто не лез вперед – без очереди. Чтобы по-честному нам бабло сдать,– Трефовый сплюнул.– Ну, народ у нас. Лох на лохе сидит и лохом погоняет. Даже жалко их бывает, ей Богу.
– И что, менты не вяжутся?– продолжал удивляться Мишка.
– Менты в доле, Жук. Они нынче все ссучились и за зеленую бумажку американскую, готовы задницу лизать. У нас и обменники есть.
– У кого у Вас?– Мишка совсем растерялся.
– У братвы. Формально, конечно, на лошка какого-нибудь записано, а мы вроде как крышуем. Прикрываем бизнесменов – комерсов, чтобы им никто деловарить не мешал. Так что вливайся в дружный коллектив. Ты конечно пока без авторитета и в зоне не был, но авторитет – дело наживное. И зона – она не мать родная, подождет. Успеешь на кичу. Я за тебя слово скажу. Подъезжай завтра вот по этому адресу,– Трефовый сунул Мишке в руку визитку.– Это моя. Я там замдиректора числюсь,– и хлопнув Жука по плечу на прощанье, оставил с открытым ртом.
И завертелся Жук, вписываясь в новый жизненный уклад гражданский. В август 1991-го Мишка въехал на новенькой «девятке» цвета «мокрый асфальт» и с радужными перспективами на будущее?
Группировка, в которую он нырнул прямо из дембельского мундира, была одной из самых авторитетных в городе, а Трефовый – крестный отец Мишкин, в ней с самого основания и до сего дня в руководстве. Так что приняли его, как родного и к делам пристроили.
А когда Мишка не подвел и оправдал на деле оказанное ему высокое покровительство, то стали доверять дела наваристые и к информации допустили, к которой простого «бычару» и на выстрел не пускают.
Про то, что в Москве, что-то затевается, руководство группировки пронюхало по своим каналам загодя. Совсем не просто так, в середине месяца Мишка и еще десяток бойцов оказались в столице.
Формально если, то причиной была какая-то встреча «на высшем уровне», на которой нужно было поприсутствовать и «поиграть мышцами». На самом деле и встречи-то никакой не было.
Поселились на «хазе» у «кореша» Трефового. По одной статье «чалился» он с ним на зоне Воркутинской. «Кореш забурел», «хаза» у него с видом на ул. Горького из пяти комнатищ. И сам раздобрел. « Морду наел» на вольных хлебах такую, что Трефовый его сразу и не признал.
– Ну, ты и шайбу нажрал, Слоняра,– обнял он поддельщика.– Правильное тебе погоняло прилепили. Точно Слон,– а Слон рявкал добродушно в ответ, хлопая Ваську по спине:
– А ты, как был глистоперище, так и ничуть не прибавил. Эх, брат, как мы с тобой седня вмажем, всем чертям тошно будет. Пока не захрюкаю.
– Знакомься, Жук – корефан мой давнишний, вместе зону топтали,– представил Мишке дружка Трефовый.– Эх, какие времена были, какие люди! Не то, что теперь. Слон, ты помнишь Борьку ссученого?
– Это которого на толковище опустили? Погоняло у него было – Мыло. Скользкий гад, га-га-га. Папа велел ему намылить задницу, га, га, га. Крысятничал суконец,– вспомнил Слон.
– Ну да – он. Сука, ушел тогда на волю и сейчас такое бабло наварил, что говорят, корону купил.
– Да