Ведущий и Профессор надвинули капюшоны. Митя нахлобучил шапку-ушанку.
Лодка рванула от берега, а Профессору подумалось: «Ну ежели так переводить, то ведь еще не известно, кого из нас не считая… Скорее, этого калеку… На него и смотреть-то больно!»
«Yamaha» был мощным, и лодка быстро летела по водной глади.
Скоро они въехали в туман, похожий на… Профессор долго не мог подобрать сравнение для этого странного тумана, пока у него в сознании непонятно откуда не всплыло слово «корпия». Он не сразу вспомнил, что оно означает, но когда вспомнил и даже представил себе, как корпия выглядит, подумал, что сравнение очень удачное и где-то он уже встречал это сравнение или видел такой туман.
Эту растрепанную, растеребленную, местами волокнистую, местами пушистую корпию тумана в некоторых местах пронизывали редкие нити солнечных лучей, отчего на туманной ветоши проступали золотисто-розовые подпалины.
Профессор решил любоваться туманом, то есть почти приказал себе: «это красиво и этим надо любоваться». Но ему помешал Митя. Обернувшись к Профессору, он что-то кричал ему. Его слов было не разобрать из-за ветра и ревущего мотора. Держась за поясницу, Митя стал придвигаться к Сенявину, продолжая выкрикивать. Митя, хотя и не кашлял, но, как говорят герои у Достоевского, брызгался. Профессору же было некуда отодвинуться: он специально устроился за спиной у Петровича, дабы укрыться от встречного ветра. Пришлось Андрею Владимировичу непрерывно оглаживать бороду и усы, чтобы прикрыть рукой рот и нос. А Митя продолжал выкрикивать, и лишь когда он уже вплотную придвинулся к Профессору, тот понял, что Митя хочет ему сообщить: «Как будто среди цветущих яблонь плывем!»
«Яблони» эти разозлили Сенявина. Он вскочил со скамьи и, терзаемый ветром, стал как бы поправлять на раме одно из удилищ. А потом сел на противоположную скамью рядом с Ведущим. Тот не пошевелился. Закрыв глаза, он сидел, подставив лицо ветру.
Профессор же никак не мог успокоиться и думал: «Где он тут яблони увидел?!.. Тем более цветущие!.. Корпия!.. Ее на раны накладывают… Она от них розовеет…» Он долго так гневно размышлял, стараясь не глядеть в сторону Мити, пока ему вдруг не подумалось: «Погоди-ка! Ведь кто-то так написал. Сначала сравнил туман с корпией, а потом – с яблонями, с бескрайними садами цветущих яблонь… Кто-то из древних кинорежиссеров… То ли Эйзенштейн, то ли Пудовкин… Из классиков кто-то… И точно: сначала корпия, а потом яблони… Надо же!»
Профессор удивленно посмотрел на Митю и даже приподнялся со скамьи – не для того ли, чтобы подобраться к нему и что-то ответить по поводу яблонь. Но именно в этот момент Митя закашлялся, и Сенявин подходить передумал.
Тем более что «бескрайние сады» скоро закончились, лодка вынырнула из тумана, и Петрович, сдвинув рычаг на пульте управления, осадил мотор, переведя его, что называется, в режим троллинга.
– Будем раскрываться! – объявил Драйвер.
Этот маневр Профессор видел впервые в жизни. Сначала выпустили по обе стороны два пенопластовых поплавка, соединенные с лодкой металлическими тросами.