её.
И ты не знаешь, что тот Тувалкаин
прознал о нежно-розовом бутоне
в то время совпадений,
когда его хозяин
вдруг загрустив в своём поповском троне.
Когда аббату надоели шлюхи,
приелось и насиловать крестьянских жён
и онанировать на досуге
на мессе у икон,
когда поют псалмы и гимны,
и клирос благость льёт на чернь…
В то время Тувалкаин
возьми да и скажи,
у Парацельса дочка есть,
причем меж ножек не бывал никто.
Для вас, святой отец,
сей нежно-розовый бутон…
Возненавидь и ты его.
Вон он…
бредёт в таверну «Славный Бахус»,
где собирается свободный сброд,
и если повезёт,
бывают речи там
о классовой борьбе и о волненье масс,
о том, как бедный люд живёт.
II
. Славный Бахус.
«Я призываю вас к насилью над насильем!
Подымем в небо черный стяг!
Мы свергнем власть, чтоб воцарило
свободы слово у трудяг!
Я говорю, есть остров в океане,
я видел сам, случайно там бывал.
Там нет вождя, ведущего или капитана,
там все равны, и равные права.
На острове идиллия Эдема,
там нет разбоя, нет убийств и краж.
Там не боится молодая дева
идти одна на дикий пляж.
Там зла и горя нет в помине,
лишь потому что власти нет.
Там всё решают все
и старые, и молодые,
один закон – Совет».
Таверна пьяная галдела,
внимая молодым устам.
«Вот это да!
Вот это дело!
Такое бы и нам!»
«А что, ребята,
не подняться ль?
Сколь можно Папу-то терпеть?
Пора его схватить за розовые яйца!
Иль насадить как на вертел
на наш крестьянский хуй…»
«Эй, молодец, еще нам обоснуй,
как жить совсем без власти.
Неужто то не басни?»
«Не сказки то, -
им отвечал оратор,
вот с властью жить, то сказки
и какие!
Коль я успешен буду
как ваш агитатор,
то вспомните, что вы не мразь,
а парни-то лихие!
Вы лишь привыкли ныть
и Папу клясть,
вас приучили к соплям и страданью,
а между тем вас больше в тыщу раз,
пошли и взяли эту власть
за трепетное вымя.
Подымем же свободы чёрный стяг!
Во имя справедливости,
и гордости во имя!»
Бог не попы, попы не Бог!
Попы из ливера, кишок и мяса!
Веди, сынок! -
Кричала пьяная таверна, -
Пусть каждого наш ждёт
гроб!
Жизнь коротка,
и в жизни есть лишь вера!
…но только вот увы,
когда придет рассвет,
их беспокойные умы
покинет