обязательно научится, и тогда…
– На мой вопрос ответит София Грендаль, – изящная амфора смотрит на неё с улыбкой. – Вы можете ответить?
– Да, – Соня кивает головой.
Барышни звонко смеются. Им вторит заливистый звонок. Фёдор Ильич что-то говорит и выходит, оставив дверь широко открытой.
– Вы такая смешная барышня, Соня, – Татьяна с интересом разглядывает Сонино раскрасневшееся лицо. – Вам следует быть осмотрительней, чтобы не попадать в нелепые ситуации.
Соня слушает её, но ничего не понимает. Ей кажется, что Татьяна говорит на каком-то незнакомом языке. Внезапная догадка осеняет Соню:
– Всё верно, верно, Таня говорит на птичьем языке, поэтому мне незачем вникать в смысл её слов!
Соня вскакивает и выбегает из класса, не дослушав соседку. В коридоре тихо и прохладно. В простенках напротив дверей высокие узкие окна, за которыми – настоящая жизнь. Соня прижимается носом к стеклу, до боли в глазах всматривается вдаль. Где-то там – её дом, её добрый друг Алексашка, готовый ради неё на всё.
– Спаси меня, спаси, – мысленно посылает ему приказ Соня, хотя прекрасно знает, что он этот приказ не услышит. Никто не скажет Алексашке, куда исчезла Соня. Он будет думать, что она его предала, что передумала давать клятву верности и бежать с ним в дальние дали. Невдомёк будет Алексашке, что Соня томится в заточении и посылает ему призывы о помощи.
– Соня, вернитесь в класс. Сейчас будет урок точных наук, – приказала классная дама, положив Соне на плечо свою тяжелую руку. – После урока я отведу вас к модистке. Она подберёт вам подходящий наряд. Смотреть на эти воланы и рюши нет никаких сил.
– Не смотрите, – хотела сказать Соня, но промолчала…
Зазеркалье
После уроков Амалия Львовна отвела Соню к модистке, мастерская которой находилась во флигеле и напоминала лавку старьёвщика. На полу валялись обрезки ткани, кружев, тесьмы, на столе лежали горы бумажных выкроек, ножницы, катушки ниток, иголки, булавки, какие-то странные приспособления, о предназначении которых Соня ничего не знала. Возле стола стояли два черных безголовых и безруких манекена, напугавших Соню. Не успела она совладать со своими эмоциями, распахнулась дверь и в мастерскую вошла модистка – молодящаяся особа с высоченной замысловатой прической и длинной гирляндой тряпичных бус на шее. Её большие карие глаза были так сильно подведены, губы так ярко накрашены, а щёки так сильно нарумянены, словно она собиралась играть роль шута или клоуна на карнавале.
– Ах, какая прелесть! Какие чудесные воланчики у вас на платье, – модистка подбежала к Соне, принялась кружить её, напевая какой-то фривольный мотивчик. Воланы и рюши на Сонином платье заплясали, превратившись в большой радужный круг.
– Давно я так не веселилась, – сказала модистка, перестав кружить Соню. – Вам идёт этот наряд, моя милая, но… – она усадила Соню на высокий стул. – Но правилами пансиона предусмотрена