отправился в кухонное крыло, торопливо перебирая ногами от холода и от усердия, Дафна последовала за ним – они удалялись, как два привидения, одно в штанах, другое в юбке.
Ясно, что эти двое в заговоре не состоят. Гнев Эдварда утих. Он смотрел в окно – не вниз на дорогу, а вверх на луну, которая сияла так ярко, будто светилась от радости. Она заглядывала в дом и смеялась над только что произошедшим. Да, со стороны посмотреть – комедия получилась. Молодая горничная влюбилась в хозяина и вознамерилась его соблазнить с далеко идущей целью. Эдвард усмехнулся. Рассказать Дермоту, обхохочется…
– Точно! – проговорил вернувшийся Бенджамин. В руках он держал ворох одежды. – Люк в кухню был откинут…
– А мы его на ночь всегда закрываем, чтобы утром в темноте и спешке не провалиться, – подхватила Дафна. Она чувствовала себя виноватой и пыталась загладить вину, заговорить.
– Там и лежала ее одежка. Что прикажете с ней делать?
– Спрячьте подальше. Если в течение недели никто за вещами не придет, выбросьте. Но чтобы этой девки я здесь больше не видел! В моей спальне лежит ее ночная рубашка. Заберите. И еще. Думаю, излишне напоминать, но все же. О сегодняшнем происшествии никому ни слова. Не обсуждайте даже между собой. И ни в коем случае в присутствии детей или гувернантки.
– Да, сэр, конечно, – сказал Бенджамин и отправился прибирать комнату хозяина.
– Да, сэр, конечно, – сказала Дафна и понесла вещи Мойры в кладовку.
Эдвард посмотрел на часы. Полвторого. Только и всего? Он думал – полночи прошло. Спать не хотелось. Он поднялся на второй этаж, прошел в гостиную и прямиком к шкафу с бутылками. Налил треть бокала виски, сделал длинный глоток. Постоял, подождал, пока виски вольется в кровь и распространит тепло по телу. Ощутил внутри горячую реку, открыл двери на веранду и вышел в ночь.
Ночь – это нечто необычайное, недооцененное, мощное. Она топит в себе человеческие потрясения – большие и малые, накрывает их собой и гасит, как одеяло гасит огонь. Конфликты надо решать в темное время суток, тогда они покажутся мелкими, не стоящими жертв. Ночь создана для любви, не для войны, так сказала природа – она сильнее и умнее человека, что бы он о себе ни возомнил.
Было оглушающе тихо и до странности бездвижно, живое и неживое спало глубоким сном. Лицо Эдварда не овевал ветерок, ощущалось лишь едва заметное волнение воздуха, вроде, кто-то большой и свежий дышал рядом.
Виски – лучшее лекарство от нервных потрясений, действует быстро и безотказно.
Эдвард допил, и недавнее напряжение покинуло его. Он устроился в кресле, прикрыл глаза и вернулся мысленно в недавние события. В романтичной тишине, под веселящим действием выпивки воображение его отправилось в свободный полет.
Что если бы на месте служанки оказалась Джоан?
Он бы ее не оттолкнул. Наоборот. И получилось бы как в древней легенде. Она была бы прекрасной богиней Луны – Селеной, а он