поняла его жест по-своему: слова не важны, важны дела, граф притянул ее к себе, значит, хочет поцеловать. Она обвила руками его шею и потянулась губами навстречу его рту.
Он дал ей пощечину и потащил из спальни вниз туда, где проживали дворецкий и экономка – выяснить, не состоят ли они в заговоре.
Мойра все еще находилась в плену разбушевавшегося воображения и мало что соображала. Происходящее она принимала за игру, по дороге хохотала, как сумасшедшая, и целовала пальцы Эдварда, когда он зажимал ей рот. Порой она нарочно спотыкалась, и ему приходилось ее поддерживать, хватая за голое тело. Прикасаться к ней было противно, он надавал ей оплеух, чтобы пришла в себя.
Она пришла в себя и заплакала.
Слезы – лишь соленая вода, но они всегда имеют значение, и у каждого человека оно разное.
Слезам Мойры Эдвард не верил. Наоборот, раздражался от знания, что они фальшивые, и предназначены вызвать жалость к персоне, которую он с удовольствием бы вышиб на улицу вместе с входной дверью. Впрочем, дверь было бы жалко.
Одной рукой Эдвард крепко держал Мойру за плечо, другой колотил в комнату дворецкого.
– Бенджамин!
Тот открыл через две секунды, которые потребовались, чтобы откинуть одеяло и прыгнуть к двери. Бенджамин уставился сонно моргающими глазами на хозяина, потом перевел их на голую Мойру и нутром почуял скандал. Розовые со сна щеки его побледнели, глаза расширились и перестали моргать. Он переместил их опять на хозяина со страхом и мольбой о пощаде. Графского кулака ему еще не приходилось отведать, но он слышал от конюхов…
– Вы с ней сговорились? – вопросил Эдвард тоном, не предвещавшим ничего доброго, и в полный голос, сдерживать который теперь не имело смысла. – Как она оказалась в моей постели? – Он дернул Мойру так, что она ойкнула и залилась новой порцией фальшивой воды.
– Не могу знать, сэр… Понятия не имею, откуда и куда она… Эй, Дафна. Ты же сказала, что все ушли. А Мойра?
– И Мойра тоже, я сама слышала, как она протопала… – Дафна в скомканной ночной рубашке встала рядом с Беном. У нее было мятое лицо и виноватый вид за все сразу – за родственницу, за рубашку и за то, что ее застали у любовника.
– Протопала да не туда! – рявкнул на нее дворецкий и повернулся к Мойре. – Ах, ты, стерва. Бесстыжая шлюха. Мало тебе деревенских жеребцов? – Он замахнулся кулаком.
– Не надо, – сказал Эдвард спокойнее. Милтонхолл – не место для шумных экзекуций. Надо поскорее замять скандал. Надо, чтобы к утру все угомонилось, и племянницы с гувернанткой не догадались о происшествии с голой горничной. Особенно – гувернантка. У нее и без того подозрения на его счет.
– Что прикажете с ней делать, сэр? – Бенджамин уловил, что хозяин не собирается его бить или допрашивать, и почувствовал себя увереннее.
– Избавьтесь от нее раз и навсегда, – сказал Эдвард и толкнул Мойру от себя.
Бенджамин сцапал ее за то же плечо и потащил