их и томящие волнующие запахи цветов вызвали во мне дорогие сердцу воспоминания. По широкой дорожке, устланной фигурными плитами волнистой смальты, я спустился на тихую улочку, протянувшуюся между живых изгородей из кустов акаций, и вошёл в сад, где не был долгих четыре года. Сердце сжалось тоскливо и тревожно. Мягкая трава, подобно живому ковру, заглушала мои шаги.
Юли стояла у широко распахнутого окна, и не заметила моего появления. Я подошёл ближе и замер, задыхаясь от нахлынувшего волнения. Лёгкий ветер мягко ударялся в лицо моей возлюбленной, взбивая пушистые пряди на её лбу. Каждая чёрточка этого лица, бесконечно любимая и дорогая, наполняла трепетной нежностью моё истосковавшееся сердце.
С задумчивой грустью взирала она на голубое небо сквозь оконную раму, и вздрогнула, когда на стекле, словно истершееся в памяти воспоминание, появилось моё призрачное отражение. Минута, которую мы, молча, смотрели друг другу в глаза, показалась мне вечностью, прожитой вместе, и не нужно было никаких слов: всё выстраданное, всё пережитое и невысказанное за эти годы разлуки стояло в её глазах, окунаясь в которые, я тонул полностью и безвозвратно. И лишь одна единственная фраза сорвалась с её губ, прозвучав так обыденно, как будто я вышел из этого дома только вчера:
– О небо! Как долго тебя не было!..
Бесшумно, словно тень, Юли появилась в ванной, испуганно и тревожно глядя на меня в зеркале. Я быстро повернулся ей навстречу, опасаясь чего-то непредвиденного и страшного.
– Что с тобой?
Я осторожно встряхнул её за плечи. Она недоверчиво посмотрела на меня, зябко кутаясь в купальный халат. Тихо произнесла:
– Мне приснился страшный сон…
Какой-то тяжёлый ком откатил у меня от сердца, и оно снова забилось легко и свободно.
– Глупенькая! Стоило расстраиваться из-за такого пустяка?
Юли остановила на мне напряжённый взгляд и, будто не слыша моих слов, медленно продолжала:
– Мне снилось огромное красное солнце над чёрной пустыней… Какие-то звери… или люди?.. В шкурах, с лохматыми и грязными головами, с горящими огнём глазами на тёмных лицах… Они впряглись в громадную чёрную колесницу и тащили её, как обезумевшие, прямо на меня… Я слышала их хохот… их отвратительное сопение и топот их ног! Они надвигались на меня, а я не могла пошевелиться, чтобы убежать. Только видела колеса этой страшной колесницы, увешанные человеческими черепами, готовые вот-вот раздавить меня, втереть в землю… Это ужасно, Максим!
Юли замолчала, глядя на меня огромными, полными ужаса глазами.
– Родная! – Я обнял её за плечи, прижал к груди. – Ничего плохого с нами не происходит! Просто на тебя так действует здешний климат, эта жара, поэтому и снятся всякие кошмары. Всё от переутомления, а ещё от этого непривычного красного света вокруг.
– Ты думаешь, это из-за жары и света? – В её голосе послышалась слабая надежда.
– Конечно!