привыкнуть к сумраку леса. Неожиданно до моих ушей долетел глухой стук, как будто рубили деревья, и отдалённые человеческие голоса. Что это? Похоже, там были люди? Но кто они и что здесь делают? Наученный горьким опытом, я на всякий случай расстегнул кобуру с пистолетом. Этот мой жест заставил Юли стать ещё более сосредоточенной и напряжённой.
Наконец, деревья расступились, и я к своему великому удивлению увидел обширную поляну, скорее даже вырубку, на которой расположилось нечто вроде небольшого посёлка – десяток рубленых домов с плоскими крышами, почему-то поставленных на сваи. Дома эти выстроились в один ряд по противоположной от нас кромке леса. Ещё два подобных жилища стояли поперёк общего ряда по обоим концам вырубки.
Посреди поляны два человека рубили толстый ствол дерева и строгали доски, мастеря какой-то продолговатый ящик. Юли удивлённо посмотрела на меня. Отвечая на её безмолвный вопрос, я решительно вышел из кустов, и направился к незнакомцам. Они не сразу заметили нас. Лишь, когда мы приблизились к ним на несколько шагов, один из них – невысокий, загорелый детина с широким добродушным лицом и маленькими голубыми глазками – изумлённо уставился на меня, словно не понимая, откуда я здесь взялся. Но когда он перевёл взгляд на Юли, его челюсть совсем отвисла от удивления. Не спуская с Юли жадного взгляда, голубоглазый протянул руку в сторону, нащупывая плечо своего товарища. Наконец, он дотянулся до спины второго, обтянутой просолённой от пота клетчатой рубахой, и легонько похлопал по ней ладонью. Его напарник неохотно повернулся, явно не довольный тем, что его отрывают от работы, но заметив нас, он сразу же опустил на землю увесистый вибротопор. Окинув меня скептическим взглядом, человек в клетчатой рубахе негромко присвистнул.
Теперь я мог хорошенько рассмотреть и его. Это был человек средних лет, худощавый и высокий, с суровым лицом, которое, несмотря на плотный медный загар, отдавало нездоровой бледностью. Тёмные глаза его болезненно блестели. Так мы стояли минут пять, молча, разглядывая друг друга. Потом откуда-то, словно вырастая из земли, стали появляться другие люди, обступая нас с Юли со всех сторон. И вскоре вокруг образовалось плотное кольцо из крепких мужчин, одетых кто во что, небритых, сильно загорелых и пахнущих потом. Все молчали, с нескрываемым любопытством разглядывая нас, как будто мы были какими-то диковинными животными. Под напором нескольких десятков горящих мужских глаз, Юли даже потупилась и зарделась до кончиков ушей. Взглянула на меня просительно и жалобно, как-будто говоря: ну, сделай же что-нибудь!
В эту самую минуту чей-то зычный и хрипловатый голос прорвался сквозь толпу:
– Это что же здесь ещё за собрание такое, мать вашу! Уже и оставить их нельзя без присмотра, а работа стоит! Я спрашиваю, чего столпились-то, как болваны? А ну, расступись!
Столь грубое обращение несколько обескуражило меня, но толпившиеся вокруг