Ты что?!. Хуже будет!
– Мы ждём новый транспорт с ранеными, – всё так же коротко произнёс тем временем Вернер Штефнер. – Он ожидается в три часа. Должны прибыть тридцать восемь человек. Собрание окончено.
– Можете разойтись по своим рабочим местам, – перевёл Клаус. – Будьте готовы встречать раненых в три часа.
Все, кто был на собрании, – доктора, медсёстры, санитары – начали быстро расходиться.
– Ничего, баба Луша, – шепнула напоследок Надя. – Мы выдержим. Мы дождёмся. Это не может быть долго!..
– Господи, знать бы сколько ждать… – вздохнула нянечка.
Они расстались. Баба Луша отправилась в конец покоя, в уборную, за тряпками и ведром, а Надя поднялась к себе, в хирургическое, на второй этаж.
В коридоре её окликнул Сергей Петрович Астахов, единственный русский доктор, работавший в госпитале.
– Надя, вторая палата, третья койка, надо срочно перевязку сделать. Хофман, кажется. Прямо сейчас.
– Хорошо, Сергей Петрович, бегу.
Всё что просил Астахов, Надя выполняла немедленно и с особенным вниманием. Она помнила его ещё в прежние годы, относилась к нему с большим доверием.
Он был первый, к кому она всегда обращалась, будь то безумная тётка Анисья или, как в последний раз, её собственные проблемы с беременностью. Но, к сожалению, несмотря на все свои знания и опыт, ничем помочь он ей тогда так и не сумел.
12. Комендант
Всякий раз, когда Вера подходила к хорошо знакомому зданию конторы, которое теперь занимала комендатура, сердце её сжималось. Хотя она работала здесь уже полмесяца, но всё же никак не могла привыкнуть к режущим глаз надписям на немецком языке, к тому, что в кабинете председателя, там, где должен был бы находиться Коля Антонов, теперь расположился Генрих Штольц.
В этот день Вера только успела войти, сесть за свой стол и заправить чистый лист в новенькую пишущую машинку «Ундервуд», как дверь в кабинет коменданта открылась и на пороге появился Петер Бруннер.
– Фрау Вера, герр комендант почтительно просит вас зайти! – с плохо скрытой насмешкой произнёс он.
Вера пропустила мимо ушей эту вызывающую интонацию.
– Спасибо, Петер, – спокойно сказала она.
Адъютант по-прежнему стоял у открытого кабинета, ждал, высокомерно задрав свой острый, птичий нос. Вера неспешно встала, пересекла комнату, вошла внутрь, почти коснувшись его.
Петер Бруннер, холодно улыбаясь, тщательно закрыл за ней дверь.
Герр комендант находился за письменным столом, что-то писал. Он тут же встал ей навстречу, любезно предложил присесть.
Вера опустилась в мягкое старое кожаное кресло, в котором сидела десятки раз. Кресло приветствовало её знакомым скрипом ослабших пружин. С недавних пор ей нравился этот звук.
Когда при ней Генрих Штольц впервые вошёл в кабинет, он крайне презрительно отозвался о местной мебели, назвал её старой рухлядью, обещал всё здесь поменять. Но тем