в этом отношении. Личность эта подозрительная, как все люди его ремесла; но он хорошо осведомлен о том, что происходит и что говорится среди лиц, окружающих монархов. Кроме того, он теперь имеет особо вескую причину говорить со мною искренно. После восхваления великолепного патриотизма, воодушевляющего Францию, он продолжает:
– Я пришел заимствовать у вас немного бодрости, ваше превосходительство, так как, не скрою, я отовсюду слышу самые мрачные предсказания.
– Пусть бы подождали по крайней мере результата сражения, которое начинается на Марне… И даже если это сражение не будет удачным для нас, дело еще вовсе не безнадежно…
Я подтверждаю свое уверение рядом положительных фактов и обдуманных предположений, которые не оставляют мне никакого сомнения в нашей окончательной победе, если у нас хватит хладнокровия и упорства.
– Это правда, – отвечает N. – И мне очень приятно это слышать. Но есть один элемент, который вы не принимаете в соображение и который играет большую роль в пессимизме, наблюдаемом повсюду… особенно в высших сферах.
– Ах, особенно в высших сферах?
– Да, в высших слоях двора и общества, среди людей, которые обычно близки к монархам и которые больше всего беспокоятся.
– Почему же?
– Потому что… Потому что в этих кругах уже давно обращают внимание на неудачи императора, знают, что ему не удается всё, что он предпринимает, что судьба всегда против него, наконец, что он явно обречен на катастрофы. К тому же кажется, что линии его руки ужасны.
– Как?.. Такие пустяки могут производить впечатление?
– Чего же вы хотите, господин посол. Мы русские – и, следовательно, суеверны. Но разве не очевидно, что императору предопределены несчастья?
Понизив голос, как если бы он сообщал мне страшную тайну, и устремив на меня пронзительный взгляд своих желтых глаз, которые по временам вспыхивают мрачным огнем, он перечисляет невероятный ряд происшествий, разочарований, превратностей судьбы, несчастий, которые в продолжение девятнадцати лет отмечали царствование Николая II. Ряд этот начинается торжеством коронации, когда на Ходынском поле в Москве 2000 мужиков были задавлены в суматохе. Через несколько недель император отправляется в Киев, на его глазах тонет в Днепре пароход с 300 пассажирами. Несколько недель спустя он присутствует в поезде при внезапной смерти своего любимого министра князя Лобанова. Живя под постоянной угрозой анархических бомб, он страстно желает сына, наследника, но родятся четыре дочери подряд; а когда Господь наконец дарует ему сына, ребенок носит в себе зародыш неизлечимой болезни. Не любя ни роскоши, ни света, он стремится отдохнуть от власти среди спокойных семейных радостей: его же на – несчастная, нервная больная, которая поддерживает вокруг себя волнение и беспокойство. Но это еще не всё: после мечтаний об окончательном царстве мира на земле он вовлечен несколькими интриганами своего двора в войну на Дальнем Востоке; его армии, одна за другой, разбиты в Маньчжурии, его флот потоплен