правобережной Кубани, – это все, что осталось от некогда одной из самых боеспособных и удачливых разведывательно-диверсионных групп Абвера.
Штайн с презрением смотрел на снующих по двору курсантов. Их неумелые и угловатые, резавшие глаз профессионала движения напоминали выступление третьесортных комедиантов в дешевом деревенском балагане какого-нибудь средневекового городишка вроде Гюззингена или Зульцфельда с населением в несколько сотен человек. Да и там бы таких закидали тухлыми овощами и прогнали за городские стены, подумал Штайн, брезгливо поежившись. Все они – русские, украинцы, грузины, армяне, черкесы – казались ему на одно лицо. Это было лицо дикого, коварного и мстительного азиата. За полтора года работы на Восточном фронте можно было по пальцам перечесть те редкие случаи, когда из подобного скотского контингента получалось что-то дельное. А после оглушительного поражения и унизительной капитуляции фельдмаршала Паулюса подходящие экземпляры настоящих агентов-диверсантов стали попадаться все реже и реже.
Отрывистая команда лейтенанта Рейхера, ответственного за утренние занятия, смела курсантов с «гимнастических снарядов», ножи перестали барабанить по дверям склада, гудящая толпа сбилась в три кучки и, подчиняясь выкрикам инструкторов, начала раздражающе-суетливо строиться в неровные шеренги. Штайн не стал дожидаться рапорта Рейхера и от досады заскрипел зубами, почти готовый выругаться – с таким сырым, как этот полубандитский сброд из бывших полицейских и красноармейцев, материалом ему предстоит выполнять сверхзадачу Канариса по поручению самого фюрера!
На плацу продолжали звучать отрывистые команды, лейтенант Рейхер, не стесняясь в выражениях, распекал кого-то из инструкторов, а Штайна вдруг охватило странное, скользко-брезгливое безразличие ко всему происходящему. Дежурный неловко топтался на месте, ожидая распоряжений, но Штайн, ничего не сказав, презрительно сжал губы, резко развернулся и направился в свой кабинет, уже в дверях коротко обронив:
– После завтрака вызвать ко мне лейтенанта Райхдихта, лейтенанта Рейхера, Самутина, Коляду и Петренко.
– Есть, мой обер-лейтенант! – ответил Бокк и не стал задавать лишних вопросов.
За долгие годы совместной службы он хорошо изучил нрав начальника. Сегодня тот явно пребывал не в духе, поэтому услужливый ефрейтор поспешил ретироваться.
Штайн попытался сосредоточиться, но так и не смог собраться с мыслями – в голове была настоящая каша. Осторожный стук в дверь прервал его уединение. На пороге возник дежурный повар с подносом в руках, Штайн раздраженно кивнул ему. Тот просеменил к столу, аккуратно расставил тарелки, тщательно протер полотенцем приборы и затем тихо удалился. Аппетитный запах, доносившийся из-под салфеток, на какое-то время отвлек обер-лейтенанта. Его желудок глухим утробным урчанием откликнулся на эти гастрономические изыски. Он тяжело опустился на стул, расстегнул верхнюю пуговицу на кителе и смахнул