близости от собственного супруга? Кто ее знает, к кому она бегает: к Маруське или к ее папаше? Баба одинокая, детей нет, мужа нет, а раз нет, значит, будет. А где взять то, чего нет? Найти. Не факт, что соседка не занимается поисками именно в их квартире. Валентина Макаровна пару раз заводила с мужем разговоры на отвлеченные темы, плавно подводя его к сентенции о том, как хорошо нерожавшим женщинам: фигура на месте, проблем никаких, порхают, как бабочки… Игорь Борисович, привыкший к многословности супруги, задумчиво складывал лоб в гармошку, изображая пристальное внимание к избранной теме, и поддакивал, строго соблюдая разнообразие интонаций. Взгляд его был устремлен в телевизор или в газету. В качестве примера приводилась соседка, и Валентина Макаровна неодобрительно качала головой, намекая, что жалеет несчастную бездетную женщину, явно чем-то серьезно больную и, вероятно, заразную. Муж сосредоточенно и с жаром кивал, давая понять, что целиком и полностью поддерживает мнение жены. Валентина Макаровна ненадолго успокаивалась, но, как только в дверном проеме опять возникала улыбающаяся Лариса, Брусникина-старшая начинала нервничать. Соседка это чувствовала и старалась лишний раз неприветливой Валентине на глаза не попадаться.
Маруся очень обрадовалась ее возвращению и сразу вывалила на Ларису главные новости. Даже сквозь шоколадный загар, ровным слоем покрывавший гладкую кожу соседки, было видно, что она побледнела. Нежные смуглые щеки приобрели сероватый оттенок, а сама Лариса, схватившись за сердце, в ужасе уставилась на Марусю.
– Ты ходила к его жене? Какой кошмар!
– Ну вот, – надулась Маруся. – И ты туда же! Почему все переживают за эту противную Веронику и никто не думает обо мне?
– Мариночка, ты же знаешь, как я тебя люблю. Ты мне как дочь! Но то, что ты сделала, – страшная ошибка. И, боюсь, исправить ее уже нельзя!
– Почему ошибка? Мы теперь вместе! Мы любим друг друга!
– Ты знаешь, любовь невероятно хрупкое чувство. Его может разбить не только предательство, но и неосторожно сказанное слово.
– Если такая ерунда его может разбить, то это не любовь. Настоящую любовь не убить и не разбить ничем!
– То, что я тебе сейчас расскажу, очень тяжело, но ты должна понять. Ты уже взрослая девочка. Нельзя разрушать семьи, в которых есть ребенок. И вообще, нельзя разрушать чужие семьи, надо строить свою не на руинах чужого пожарища, а на новом месте. И конечно, недопустимо жечь соседский дом. Помни, огонь всегда перекидывается и на твою хату.
Вероятно, это были слишком глубокие мысли для юной Маруси, поскольку на ее личике появилась гримаска раздражения и усталости от заумных философствований соседки. Одно дело, когда она восторгается твоими формами и с восхищением рисует картины счастливого будущего, заполненного толпами сраженных твоей красотой поклонников, и совсем другое, когда начинает поучать, как мама. Нотации Маруся могла послушать и в исполнении собственной родительницы.
– Мариночка,