дома престарелых. И сопровождают их туда многочисленные дети и внуки, которые навещают потом разве что на Рождество. А стакан воды им подают специально обученные люди, что, уверяю тебя, куда лучше, чем выпрашивать этот стакан у потомства, которое считает тебя обузой. Я это не к тому, что родителям помогать неестественно, – уточнила она. – Помогать-то – как раз естественно. Но вот то, что дети – не обязательное условие и не гарантия помощи, то есть пресловутого стакана воды, – это для меня очевидно.
Все эти соображения Анна Сергеевна с такой же прямотой изложила однажды пожилому художнику, у которого дочка училась на этих самых дизайнерских курсах. За время Катиной учебы он проникся к своей русской подопечной самыми добрыми чувствами и стал желанным гостем в ее с мужем доме.
– И вот он-то, месье Самари, мне наконец глаза открыл, – продолжала Анна Сергеевна. – Когда он спросил, собирается ли Катя иметь детей, и я ему сообщила, что с этим возникли проблемы, а посему: будет – так будет, а не будет – так не будет, ничего страшного, – он пришел в ужас от такого моего отношения. Оказывается, в той среде, в которой Катя теперь живет, в среде верующих католиков-аристократов, отношение к отсутствию детей совсем не такое спокойное, как можно было бы подумать, наблюдая за их размеренной, удобно устроенной жизнью. И это еще мягко сказано! Семья без детей – это для них такой нонсенс, что даже социальный статус такой семьи резко понижается. Почему они вечно кого-то усыновляют? Конечно, и по доброте душевной, но не только. Дело именно в том, что семья без ребенка – это для них совершенный ужас и кошмар.
– Получается, материальные соображения, связанные с рождением детей, в этой среде вообще исключены? – уточнила я.
– Не то чтобы исключены – просто они там совсем иные, чем у нас. Обеспечивать свою старость принято самому, не перекладывая это на окружающих, в том числе и на детей. Да и почему это должно быть иначе в нормальном государстве? Но есть другое… Дело в том, что у каждого француза, который всю жизнь работал, а не валялся под мостом, к старости накапливается хотя бы небольшой капитал. Обычно, кроме некоторой суммы на счете, это бывает квартира в городе и домик на океане. И им очень важно, просто жизненно важно, чтобы все это перешло в кровно близкие руки. Они хотят передать свой скворечник не троюродному племяннику со стороны супруга, а собственному ребенку.
Может быть, этот мотив следовало бы считать только материальным. Но дальнейший разговор с Анной Сергеевной убедил меня в том, что это не совсем так.
– Это очень долгие деньги, вот в чем все дело, – объяснила она. – Они получены не в течение года и не в результате того, что ты убил соседа, вскрыл чужую дачу или купил по случаю тухлые сосиски, а потом продал их втридорога как свежие. Долгие деньги передаются не просто как деньги… Происходит передача навыков жизни, образа жизни и, извини за пафос, духовного строя и нравственности. Это тот самый газон, который триста лет подстригают не