«поклонник». Но она им ничего так и не сказала.
Борис тут же сделал вывод, что «добрый дядя», скорее всего, говорил девочке столь непристойные вещи, что той просто было стыдно рассказывать об этом. Он тут же вычислил «доброго дядю» и немедленно взял его в разработку. Как выяснилось, это был заместитель директора жиркомбината и одновременно депутат тогда еще областного Совета Аркадий Хухминский. Допросив Хухминского, он тут же установил, что у того нет алиби. Впрочем, опамятовавшиеся «кореша» вскоре заявили, что Хухминский был при них неотлучно.
Но Петрухин миндальничать и робеть перед «крутой компанией» не собирался. Он запросил в областной прокуратуре санкцию на задержание Хухминского по подозрению в убийстве. Что тут началось! Его немедленно вызвали в областное УВД, где ему было указано на политическую близорукость. Еще бы! Как можно было заподозрить в вульгарной уголовщине недавнего «прораба перестройки», видного представителя «Демвыбора России», к тому же человека, облеченного доверием тысяч избирателей?!
Этим же днем Бориса отстранили от расследования убийства спортсменки и дело передали полуграмотному дилетанту, пришедшему в органы то ли из профсоюзов, то ли из торговли. Тот быстро «установил», что случившееся – несчастный случай, и не более того. По его невесть откуда полученным данным, девочка сама случайно упала с высокого крыльца и разбила себе голову. Затем она пошла к Волге, чтобы, как посчитал «пинкертон», смыть с волос кровь, попавшую на них из раны. Но там ей стало плохо, и она, сама не зная зачем, зашла в раздевалку, где и потеряла сознание, после чего скоропостижно умерла.
Вся команда во главе с тренером, родители спортсменки, знакомые и незнакомые люди требовали повторного расследования, однако областные инстанции с этой версией охотно согласились.
Год спустя Хухминский неожиданно для всех стал директором жиркомбината и его главным акционером. К концу девяностых в его собственности было уже несколько предприятий города и области, коммерческая газета, контрольный пакет акций городского порта. С каждым годом его финансовая мощь возрастала как на дрожжах. И вот – такой незавидный финал. Теперь это всего лишь коченеющий труп, который скоро, после фальшивых речей и излияний лицемерной скорби, будет предан земле…
Закончив обход пляжа, опергруппа вернулась, ничего толком не обнаружив. Опера доложили, что метрах в ста от места, где лежал усопший, на песке была найдена его аккуратно сложенная одежда. В карманах ничего существенного найти не удалось. Единственный интерес представлял собой навороченный сотовый телефон. Но он был поставлен на код, который никто из охранников не знал.
Лишь собака смогла отыскать невдалеке от беседки под кустом какой-то стеклянный шприц с толстой иглой, скорее всего, из арсенала ветеринаров. Взяв полиэтиленовый пакетик с уложенным в него шприцем, Борис сделал вывод, что этот предмет, безусловно, может иметь к смерти олигарха самое прямое отношение. Скорее всего,