начальником, состоявшийся в эти последние мирные минуты. «Мой командир был в два раза старше меня, – рассказывает он, – и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году, когда он был в звании лейтенанта».
«Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как Наполеон», – не скрывал он пессимизма. К 23 часам 21 июня нам доложили, что время «Ч» остается неизменным, таким образом, операция начнется в 3 часа 15 минут. «Менде, – обратился он ко мне, – запомните этот час, он знаменует конец прежней Германии. Finis Germania!
Но Менде не тронули пророческие откровения командира. Он объяснял свое состояние безудержным оптимизмом, столь характерным для молодых солдат и офицеров, и уверенностью, что война, по сути, завершена, и завершена победоносно для Германии. «Так что мы не очень-то прислушивались к ворчанью этих стариканов, каковым считали и нашего командира».
Масштабность предстоящей кампании, ее широчайший фронт определили и разное время «Ч» на разных участках. На участке группы армий «Север» рассвет наступал в 3 часа 5 минут. На участке группы армий «Центр» – в 3 часа 15 минут, а на участке группы армий «Юг» – в 3 часа 25 минут. И глаза всех солдат вдоль гигантской линии фронта напряженно следили за бегом минутных стрелок на часах. Последние, решающие мгновения навеки запечатлелись в памяти тех, кому суждено было погибнуть или остаться искалеченным в грядущей мясорубке.
Гауптман Александр Штальберг из 12-й танковой дивизии вспоминает:
«Мы сидели в кромешной тьме в танках. Многие просто улеглись на лесную землю. Спать никто не мог.
Около 3 часов утра унтер-офицер, обойдя всех по очереди, разбудил нас. Водители запустили двигатели, и колонна стала медленно выползать из лесу. В поле наша вновь сформированная 12-я танковая дивизия производила внушительное впечатление – шутка ли сказать, 14 тысяч человек личного состава плюс техника».
Вальтер Штолль, радист из пехотного подразделения, находившийся в непосредственной близости от Буга, вспоминает лихорадочную подготовку последних минут.
«И вот нам приказали продвигаться вперед. Личный состав со штурмовыми лодками и другими плавсредствами получил сухой паек и боеприпасы. Нам тогда даже выдали шоколад, коньяк и пиво. Все угощали друг друга».
По мере продвижения к границе на дорогах появлялось все больше и больше войск, в особенности артиллерийских частей, выдвигавшихся на позиции. «Конца не было этим мортирам». Они двигались по мягкой бархатной пыли проселков, по песчаным лесным тропинкам на исходные рубежи. В одной деревеньке, где шагу ступить нельзя было от самоходных артиллерийских установок, мы оставили все, что не имело отношения к предстоящей атаке, прихватив лишь самое необходимое. Транспортные средства остались в тылу. Пехотинцы стали формироваться в штурмовые группы.
Ефрейтор Эрих Куби, сидя в одном из «хорьхов» на опушке леса, наблюдал: «Занималось погожее утро, прохладное, ясное, в низинах стоял туман». После суматохи последних дней «все воспринималось,