мне, голубчик, стул. Дело будет долгое.
Воздух качнулся от единого, в сто жерл, рёва русских пушек, и тотчас ружейный залп, второй, третий. И снова пушки, теперь не столь слитно, но как бы поспешая друг за другом. Вопли искалеченных людей, и вся красота напора, ярости, счастья близкой победа – в считанные минуты превратилась в россыпь бегущих.
– Наступают едино, спасаются всяк по себе! – Кутузов привскочил со стула, смотрел в зрительную трубу.
Турки прикрывали отступление огнем. По правому флангу било не менее полусотни пушек. И вот оно, чего опасался Михаил Илларионович: снова густо и стремительно пошли во фланг пехота, а потом и конница.
– Что значит – много войска! – Кутузов подозвал двух адъютантов. – Ты, Кайсаров, дружочек, скачи в третью линию. Веди к Эссену драгун Лифляндского полка. А ты, Пашенька, кликни егерей тридцать седьмого. Видишь сады? Пусть по садам сим россыпью, и чтоб каждая их пуля – в цель.
Архангелогородский и Шлиссельбургский полки встретили турок пушками и ружейными залпами. Подоспели егеря, залегли между яблонями, пошли снимать конников одного за другим. Но турецкая пехота лощинами подобралась к позициям, и тогда Эссен ударил в штыки.
Каждый турок в душе герой, но когда прет неумолимая, смертоносная стена, велика ли доблесть быть заколотым?
Турки бежали. И оба русских полка из лощины в лощину шли у них на плечах, убивая штыками тех, кто был внизу, и доставая пулями бегущих в гору. До Кадикиой гнали русские солдаты уничтоженного страхом неприятеля. Из турецкого лагеря грянули пушки, и генерал Эссен приказал отступать.
– Однако ж до победы далеко! – Кутузов послал Бибикова к Воинову. – Пусть подтянет конницу к левому флангу.
Штабники поглядывали на старого воителя с высока своей молодости: в провидца играет. И было по их. Турки, перестроившись, снова шли на правый фланг, укрываясь от пушек в лощинах.
Атака за атакой. Третья, четвертая, пятая.
И тут заговорили их пушки на левом фланге. Воистину тьма – десять тысяч конников обрушили удар на корпус Ланжерона. Прорвавшись между каре первой и второй линии, турки смели гусар Белорусского полка, посекли и отбросили со своей дороги кинбургских драгун. Оказавшись в тылу, разделились на две колонны: одна устремилась к Рущуку взять город, отрезать русские войска от моста, другая попыталась уничтожить конницу Воинова.
Но хорошие замыслы нужно уметь воплощать. Успех притупляет осторожность.
Навстречу турецкой коннице из Рущука выступили все шесть батальонов. Не защищались, атаковали.
На другую колонну турок, теснившую генерала Воинова, напали пришедшие в себя кинбургские драгуны. Их вел в спину туркам полковник Бенкендорф. Первым из своих рубанул саблей турка.
Вражеская конница в панике брызнула по сторонам, и генерал Воинов не упустил счастливого мгновения. Ударил.
Натиск казачьих, уланских, драгунских эскадронов смешал турецкие ряды. Общая рубка распалась на эпизоды, и в каждом турки уступали.
Первая турецкая колонна не выдержала натиска, началось бегство.