своего природного отреклись, посчитали за неприличие. Литература пошла по долгому пути, подражая античности, французам, англичанам, немцам. А ведь уже в XVII веке у нас был Аввакум, знавший премудрости богословия, но писавший о жизни, и слово его русское было и бичом, и пресветлою хвалою прежде Богу, а потом и красоте русской земли, русской душе.
Таков он, XVIII век на земле нашей. Да Бог милостив. Пушкин родился в восемнадцатом.
Встреча XIX столетия
Со времен Петра Новый год в России – праздник греха. В строгую, в последнюю неделю Рождественского поста – веселие, пляс, скоромная еда, пьяное питье, ёлка.
– Народ барского праздника не признаёт, – сказал Жуковский, целуя ручки сестрицам Соковниным: Катеньке, Аннушке, Вареньке. – В огнях дома знаменитые, а на иных улицах окна сплошь темны.
– Жуковский, ты всегда усматривал такое, мимо чего большинство ходит не задумываясь.
У стены, возле мраморного столика с вазой, стояла незнакомка. Просяное золото густых волос, огромные синие глаза, нежное, белое, ласковое.
Василий Андреевич смутился.
– Фраза моя словно бы заготовленная… Но меня поразили темные окна. Час-другой – и мы все станем обитателями девятнадцатого века. Вы представьте себе. Вместо пяти знаков только три – десять, единица десять. Нам откроется сокровенное, а мы не поймём, о чем нам всем сказано.
– Василий Андреевич, вы меня не узнаете! – Юная дама засмеялась, подошла и расцеловала изумленного мудреца. Тут-то он и прозрел:
– Маша!
Это была дочь Николая Ивановича Вельяминова и его сводной сестры Натальи Афанасьевны. Друг мишенского детства.
– Боже мой! – не мог прийти в себя Василий Андреевич. – Мы не виделись… четыре года… Мария Николаевна!
Красавица улыбалась, затаивая быстрые вздохи.
– У меня сердце – бьется… Ты, Васенька, тоже… не тот. Ах, что я говорю! Тот же самый! Но всё чудесное в тебе стало совершенным.
– Маша, я эти же слова сказал о тебе, не смея произнести вслух.
– А ты произнеси!
– Помнишь, у бабушки! Портрет Натальи Афанасьевны? В тебе все то же, но все ласковее.
– Почему ты не ездишь к нам?
Василий Андреевич вспыхнул, опустил голову. Место в Соляной конторе он получил хлопотами Вельяминова. Николай Иванович – член правления конторы. Но у молодости суд, не знающий пощады. Вельяминова Василий Андреевич почитал за человека бесчестного: его чины и деньги – милости Тульского губернатора Кречетникова, вернее, плата, позорнейшая… Кречетников в открытую жил с Натальей Афанасьевной, Авдотья Николаевна и Марья Николаевна… были его дочерьми. Одна Аннушка истинно Вельяминова. Не потому ли Николай Иванович годами не бывал в Мишенском.
– Васенька, ты такой же, как у бабушки, – шепнула Мария Николаевна. – Ты приезжай ко мне, Гюон к Шеразмину.
– Вы разговариваете тайным языком, как влюбленные. Ничего не поймешь! – Варенька