эту дорогу, которая, подчиняясь закону физики, сцепляется с покрышками нашего автомобиля, всего лишь соком деревьев, что тёк бы себе, как и течёт, пока кто-то из Человеков не догадался сделать из него резину. А покрышки – всего лишь малая часть автомобиля.… И в каких-то пяти метрах от тебя проносятся прочь места, которые, возможно, никогда не удостаивались внимания людей. Алиса, лысое божество, сосредоточена на дороге. Очередной изгиб серой змеи под колёсами рождает впереди стоящую на нашей обочине машину цвета пастельных тонов. От неё навстречу нам бежит блондинка, размахивая руками, всем телом говорящая о растерянности и страхе.
– Что за…– произносит Алиса и сбрасывает скорость. Босс возникает между нашими головами. Мы медленно катимся к жалкой фигуре в джинсовой юбке выше колен и футболке белого цвета.
– Помогите, – слышно через опущенное Алисино стекло, – там человеку плохо! – наконец, Птичка подкатывается к девушке. В её глазах – отчаянье.
– Помогите!
Босс открывает дверь и, огибая незнакомку, бежит к машине на обочине, метрах в двадцати от нас. Алиса, став рядом с открытой дверью, смотрит вслед удаляющемуся боссу.
Вот он подбегает к машине, открывает дверь и отскакивает назад, будто на водительском сиденье лежит ядовитая змея. И в тот же самый миг я слышу в голове, как Дэйв предупреждает меня криком: Wrong!37, и действие закрутилось как пластинка. Незнакомый женский голос говорит:
– А ну-ка, ручки показала! Перед собой держи!
Этот голос так не похож на тот умоляющий крик, что я слышал, пока видел эту блондинку, что вдруг некстати во мне всплыло восхищение её актёрским талантом.
А из незнакомой машины показывается сначала характерный абрис обреза, потом босс, подняв руки, отступает назад, и появляется владелец обреза. Он почти на голову ниже босса, но из-за уверенно направленного вплотную в лицо босса ствола, это особо не заметно.
И в панораме ветрового окна появляется Алиса, безвольно опустившая руки. Блондинка приставила к её голове зловеще блестящую штуку, тоже, кстати, придуманную человеком. Я не разбираюсь в оружии, но ствол небольшой, изящный, наверняка, немецкий. «Вальтер» какой-нибудь.
– Эй, выходи, – это мне. – Давай, шевелись!
Её глаза – само торжество, но всё же, где-то глубоко в них я чувствую растерянность, распахиваю дверь и выхожу.
Босс уже стоит, приподняв руки, а чел с обрезом стоит позади него, целясь ему в затылок.
– Веди их сюда, – кричит он.
– А машина? – в голосе блондинки сквозят нотки истерики, и тут я с ужасом вижу, что это совсем малолетка: ей не больше шестнадцати, наверняка, ещё в школу ходит!
– На х… машину! Веди их сюда!
– Идите!
Мы исполняем приказ. Подходя к машине бандитов, я увидел того, кто целился в босса. В Учителя! Этот мазафакер носил лицо аскета: обтянутые скулы, горящий взгляд, с возрастом – не понятно. В его глазах я увидел голод, тот голод, дыханья которого я не пожелаю никому. Он торчок, и его ломает. Я сам был таким. Я их за километр вижу. По этому