руку. Уверяю тебя, такое случается.
– Он больше не позвонит, – сказала Надя. – Никогда.
Нино молчала.
– Он больше не позвонит, – повторила Надя.
– А если и так? – вдруг согласилась Нино, и Надя зажмурилась. – Если и так? Что, умирать теперь?
– Я позвоню ему завтра, – сказала Надя. – Проведу завтра интервью с кандидатом и позвоню. Сама.
– С кандидатом в президенты? – неудачно пошутила Нино.
– С кандидатом в управляющие филиала агрохолдинга. И позвоню.
– Так, – сказала Нино. – Бери такси и дуй ко мне. Я иду за коньяком.
Надю ждал не только коньяк, но и накрытый с грузинским размахом стол – долма, чахохбили, лобиани, ачма и дымящийся шашлык.
– Мы в прекрасном мире живем, моя курочка, – сказала Нино и крепко обняла Надю. – Все привозят в любое время суток. Обожаю. И за это мой первый тост. За этот прекрасный заботливый мир.
Надя выпила первый бокал залпом и попросила налить еще. И заплакала.
– Ешь, – приказала Нино. – Ешь мясо. И пхали. И бажи. Вот я тебе бажи сейчас на хлеб намажу. Баааажи на хлеб намааажу… Бажи лечит душу, чтоб ты знала. И веточку кинзы сверху. Кинза тоже лечит. И мясо я тебе порежу маленькими кусочками. Ешь, любимая. Жизнь – боль. Плачь и ешь, одно другому не мешает.
После третьего тоста, который был за Илона Маска, создателя электромобиля, Нино заметила:
– Несоразмерная реакция.
Надя ела бажи чайной ложкой. Бажи действительно лечил, или ей просто хотелось в это верить.
– Несоразмерная реакция у тебя, – повторила Нино, – избыточная. Так могла бы реагировать пятнадцатилетняя дурочка с гормональной революцией в организме. Но ты взрослая женщина сорока лет и не дурочка. Хоть отворот делай, ей-богу.
– Я позвоню ему завтра, – сказала Надя.
– Выжди три дня, – посоветовала Нино и наполнила бокалы вновь. – Лучше четыре. Успокойся. И он пусть успокоится, если он вообще о чем-то волновался. Везде, где появляется сверхценность, все рвется по швам в итоге и летит к черту. Ты сделала из него сверхценность, а он просто мужик предпенсионного возраста и, похоже, со странностями. И вся эта психофизиологическая композиция меня очень беспокоит.
– Ты права, – сказала Надя. – Через три дня.
Нино резала для Нади мясо маленькими кусочками. Отложила нож, налила и выпила рюмку коньяку в одиночку, не призывая Надю в компанию, сказала, жуя веточку кинзы:
– Жизнь только и говорит нам, что зарекаться не стоит, все пытается с регулярностью курьерского поезда донести до нас эту простую мысль, но мы, конечно, не слышим, не слышим…
Марк
Зоя приехала спустя два с половиной часа после своего звонка, совсем ночью, одарила полусонных детей Марка французскими сувенирами и влетела к нему на второй этаж.
Он увидел ее, сияющую и благоухающую, и понял, что он все скажет ей завтра. Потому что у него сегодня нет сил.
Зоя стремительно