что его мать – это великая личность, архетип всемогущества. Если он подвергается опасности, он автоматически обращается за помощью к матери, непобедимой, всеведущей, всемогущей личности. Ребёнок верит, что мать может защитить его, верит, что она является единственным человеком, способным спасти его. Искать прибежище в материнском или отцовском начале – это поистине признаться в собственном поражении, ибо такой искатель прибежища не имеет никакой глубинной силы, не обладает подлинным вдохновением. Он постоянно занят оценкой чужой силы, большей или меньшей. Если мы малы, тогда кто-то больший способен сокрушить нас. Мы ищем прибежище, потому что не можем позволить себе быть малыми, оставаться без защиты. При этом мы стремимся к самооправданию: «Я такое малое существо, но я признаю Ваше величие. Я хочу поклоняться вам, принять участие в вашем великом бытии. Пожалуйста, защитите меня!»
Покорность не связана с тем, насколько мы низки и глупы, какими возвышенными и проникновенными хотим стать. Она не имеет ничего общего с уровнями и оценками. Наоборот, мы отдаёмся потому, что хотим общаться с миром, «как он есть». Нам не надо классифицировать себя, считать себя учёными или невеждами. Мы знаем, на чём стоим, поэтому делаем жест покорности, раскрытия, который означает общение, соприкосновение, непосредственный контакт с предметом нашей покорности. Мы не испытываем смущения относительно богатой коллекции своих качеств, сырых и грубых, красивых и чистых. Мы предоставляем их все предмету нашей покорности. Глубинный акт покорности не содержит в себе поклонения какой-то внешней силе; он скорее означает совместную работу с вдохновением, так что человек становится открытым сосудом, который можно наполнить знанием.
Таким образом, открытость и покорность являются необходимой подготовкой для работы с духовным другом. Мы признаём своё фундаментальное богатство, вместо того чтобы проливать слёзы над воображаемой нищетой и скудостью собственного бытия. Мы понимаем, что достойны получить учения и воспользоваться теми богатейшими возможностями, которые даруют эти духовные знания.
Гуру
Приступая к изучению духовных дисциплин, мы сталкиваемся с проблемой наших взаимоотношений с учителем, ламой, гуру – как бы мы ни называли то лицо, которое, как мы ожидаем, откроет нам духовное понимание. Эти слова, особенно термин «гуру», приобрели на Западе значения и ассоциации, которые вводят в заблуждение и, как правило, увеличивают путаницу в вопросе о том, что значит проходить обучение под руководством духовного учителя. При этом я не хочу сказать, что на Востоке понимают, как вступать во взаимоотношения с гуру, а на Западе этого не понимают. Данная проблема является всеобщей. Люди всегда начинают изучение духовных дисциплин, когда у них уже сформировались устоявшиеся идеи относительно того, что они от этого получат, как следует вести себя с лицом, от которого, как они полагают, будет получено ожидаемое знание. Само представление