делает война с людьми! – Тихону даже занеможилось. – Они же Бога расстреливают. А ведь – крестьянские дети. Русский народ.
Все было плохо. Митрополит Макарий прислал жалобу: в Николо-Угрешском монастыре в таинстве Евхаристии вино заменяют суррогатами. Святейший ответил: «По нужде допускается сок, как это разрешал святитель Ермоген».
Местные власти начали притеснять монахов ставропигиального Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. Архиепископ Иоанникий спрашивал: что делать? «Опираться на богомольцев и почитателей, – ответил Тихон, – позаботиться открытием при монастыре братства ревнителей об его защите».
А у самого сердце кровью обливалось – что будет с лаврой? Никакие ревнители не помогут, если власти вздумают прикрыть «гнездо контрреволюции».
24 сентября святейший поехал в Сергиев Посад служить в храме Пресвятой Троицы память преподобного. Вез послание, которое хотел огласить народу и властям. Это был призыв ко всему православному клиру, ко всем мирянам блюстись от творящих распри и раздоры, о невмешательстве в политическую борьбу.
В день праздника, 25-го, читал святейший свою грамоту, впервые радуясь, что его слушают доносчики.
– Много уже и архипастырей, и пастырей, и просто клириков сделались жертвами кровавой политической борьбы, – читал Тихон. – И все это, за весьма, быть может, немногими исключениями, только потому, что мы, служители и глашатели Христовой Истины, подпали под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной якобы к ниспровержению советского строя. Но мы с решительностью заявляем, что такие подозрения несправедливые: установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение.
У многих стоявших в храме вскипела в груди обида – святейший умывает руки! В такой миг, когда Белая армия чуть ли не на Оке, когда надо поднять всех, переловить комиссаров! Перевешать!
Бабушки плакали от радости: слава Богу! Может, ироды перестанут убивать батюшек. А святейший продолжал:
– Говорят, что Церковь готова будто бы благословить иностранное вмешательство в нашу разруху, что она намерена звать «варягов» прийти помочь нам наладить наши дела… Обвинение голословное, неосновательное: мы убеждены, что никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто не спасет Россию от нестроения и разрухи, пока Правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих, а через то не возродится духовно в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины.
Отклонил Тихон и самое злободневное обвинение: Церковь-де встречает врагов советской власти колокольным звоном.
– Если это и бывает где-либо, – говорил святейший, – то совершается или по требованию самой новой власти, или по желанию народных масс, а вовсе не по почину служителей