могу тебе сразу сообщить, что сказала бы Соня, – заметил Дейв, обращаясь ко мне.
– Превосходно, – ответил я. – Значит, можно будет не звонить ей отдельно.
– Я буду с тобой начистоту, потому что это же ты. Она считает, вы оба слишком много работаете и поэтому упускаете возможность нормально следить, как ребенок растет. Она говорила, Рози правильно сделала, что перешла на неполный день, но ты совершенно зря и работаешь, и исследованиями занимаешься. Она бы сказала: «Меня не удивляет, что у Хадсона проблемы».
– Вот тебе, – произнес Джордж.
– Извини, – сказал Дейв. – По правде говоря, Соня с радостью бы поменялась с вами местами. С тобой и с Рози. Она бы с удовольствием работала на полставки, а в остальное время сидела с Зиной и Фульвио, а я бы вкалывал сверхурочно, чтобы скопить им на колледж. А играл бы с ними только по выходным.
– А ты-то сам что думаешь, Дейв? – спросил Джордж. – У тебя бывают такие трудности с Зиной?
– Два совершенно разных случая. Она девочка. В школе, где учится Хадсон, я видел детей, похожих на него. Но все они – мальчики.
Мы с Джорджем некоторое время молча ожидали, что Дейв продолжит. Прервав его, я невольно стал причиной разрыва логической цепочки.
– Я всегда был парень крупный, – сообщил Дейв. – Даже в школе. Но никто мне ничего такого не говорил, пока однажды, один-единственный раз, один парень не обозвал меня жиртрестом. И после этого меня всегда только так и называли – жиртрест, жиртрест… Пока мы не закончили школу. Но я знал, даже еще когда все это только началось, что, если сброшу вес, кличка никуда не денется. И иногда, когда я пытаюсь удержаться и не есть бургер, думаю: да какого черта, что я ни делай, все равно останусь этим самым жиртрестом.
– Ну как, дошло до тебя сравнение, Дон? – осведомился Джордж.
– Разумеется. – Теперь я гораздо лучше справлялся с аналогиями, чем раньше. – Тучность приравнивается к аутизму. Верно?
– Верно, – отозвался Дейв. – Ежели дать псу злобную кличку…
– Какому псу?
– Это просто поговорка такая. Пес – это был я. А как у тебя с этим было, Джордж?
– Если мы про клички, то, когда я ходил в школу в Лондоне, там меня прозвали «утырок», потому что я с Севера, тогда так часто звали северян. И я был не слишком здоровенный, так что ничего с этим поделать не мог. Прозвище, знаете ли, не слишком ласковое. И мне толком ничего не давалось – ни учеба, ни спорт, ни что-нибудь такое. И один ублюдок вечно до меня докапывался. Один раз я из-за него даже в больницу загремел, и все равно ему ничего не было.
Но потом я неплохо научился всего одной штуке – играть на барабанах. И стал рок-звездой. И мне теперь было начхать, что там они про меня думают. Они – со своими дерьмовенькими работенками. Таксисты, сантехники, клерки во всяких дебильных адвокатских конторах. А я – на сцене. Делаю то, о чем они только мечтать могут. Лучшая работа на свете. Любые телочки и вещества, какие только захочешь…
– Значит, – заключил я, – ты советуешь