не нужные графики и чертежи…
Машина заводится с полуоборота. Рука привычно ложится на упругий руль. Отец всегда следит за своей «ласточкой», да и я приложил к ней немало трудов и сил. «Буханка» медленно и величаво выкатывается на прогретый за день асфальт. День радует солнечным теплом. Такая радость бывает только в мае, когда после долгой зимы можно выйти в шортах на улицу, не боясь отморозить «бубенчики».
Пролетают мимо деревеньки. За широкими полями темнеют густые леса. Так же, как и деревни пролетают воспоминания. Вот тут полгода назад я радовался освобождению Александра из СИЗО. Вот тут нас остановили для проверки, а тут поворот на Палех. За время, прошедшее с той самой злополучной драки, многое изменилось, как для меня, так и для Александра. Его и вовсе отчислили из техникума, а на меня начали смотреть как на пособника убийце. Хотя потом всё прояснилось, но как в старом анекдоте «неприязнь за ложечки осталась».
Да и череда смертей, прокатившихся по городу и области, отодвинула на задний план нашу драку. Приехавшие из Москвы оперативники только разводили руками, не в силах вычислить убийц, или хотя бы найти какую-нибудь зацепку. Людей находили в разных местах, нередко аккуратно упакованными в пластиковые мешки для мусора. Задушенные, избитые, измочаленные, словно их живыми кинули под колонну «Камазов». Соседи этих людей ничего не знали о смерти. Отзывались только положительно, и вовсе не потому, что о покойниках либо хорошее, либо ничего. Я тоже был шапочно знаком с двумя убитыми, мы с отцом несколько раз помогали им с машинами.
Люди в страхе уезжали из города, отец строго-настрого запретил мне и матери выходить после десяти вечера на улицу.
И это студенту!!!
Самое время для прогулок при луне и робких объяснений в любви и вечной преданности!!!
Эти аргументы никак не повлияли на отца, он пригрозил воспользоваться ремнем. С приближением ночи город замирал, ожидая, на кого сегодня покажет костлявым пальцем старуха с косой. Мужики запасались ружьями, ножами и топорами. По пустынным ночным улицам катались машины с проблесковыми маячками.
Однако, вскоре после того, как с нас сняли все обвинения, и я обрадовал Александра, убийства прекратились. Я отдал его пассии бумажку с несколькими словами. Юлька-кареглазка радостно вспыхнула и убежала, даже не поблагодарив. Эх, девушки…
А теперь я еду к Александру. Давно его не видел, даже чуточку соскучился.
По радио играет какая-то классическая музыка то ли Бах, то ли Моцарт. Я переключаю на другую волну. Вскоре выныривает знакомое село. Только что-то изменилось… Что-то не так. Может во взглядах редких людей, может в горланящем воронье, которые тучами носятся над селом. Пахнет чем-то горелым.
Я подъезжаю к дому Александра. Аккуратный домик, крашенный красным суриком, утопает в кустах сирени. Зеленый забор гармонирует с листьями и почти не отличим от общей массы. Калитка слегка покачивается на ветру.
Странно.
Тётя Маша имеет маленький пунктик– всегда закрывает её и завязывает на веревку с какими-то мешочками. Ну, каждый сходит