ты знаешь, что фрицы специально заражают своих фрау, чтобы они потом русских заражали? Солдат или офицер больной триппером, не может выполнять служебный долг, отсюда и крах боеспособности войск, – сказал опять Крюков, и засмеялся, считая, что удачно пошутил.
Русаков осмыслил что сказал Олег, и ухмыльнувшись, ответил:
– Ты Крюков, наверное, идиот! Это же надо такую хрень придумать…
Крюков и Фиделя засмеялись так, что очередь обернулась на этот смех.
Русаков от такого внимания почувствовал себя очень неуютно, и было видно, как он смутился, краснея как помидор.
Немки, наблюдая за русскими, почувствовали, что стали яблоком раздора между парнями, и пошептавшись, решили сгладить нарастающий конфликт. Было странно, но они, приняв сторону Русакова, перешли к решительным действиям. Одна из девушек на ломанном русском спросила:
– Извините, я хотеть у вас кауфен цвай сигарет.
Русаков растеряно обернулся. По его глазам было видно, что он немного напуган. Весь взор он обратил к русской компании, которая стояла рядом, наблюдая за тем как новенький справится с трудностями перевода. Ему как никогда нужна была поддержка. Русаков абсолютно не знал, что делать. Ведь это было впервые. Гражданка другого государства, обратилась к нему и застала Русакова врасплох.
– Эй, пацаны, чего ей надо? Что она хочет? Кто—ни будь, говорит по —немецки, —спросил он, но ребята видя его панику дружно засмеялись.
– Она просит у тебя сигареты, —сказал Крюк хихикая.
Русаков достал пару сигарет, и протянул девушке. Немка кокетливо улыбнулась, и протянула ему две монеты по двадцать пфеннигов. Сделав реверанс, она по —немецки сказала:
– Большое спасибо!
Несколько секунд, Русаков стоял в полном недоумении, до тех пор, пока его одноклассник Фиделя с которым он сидел за одной партой не сказал:
– Что стоишь, бери бабки —это тебе за сигареты.
В ту секунду Русаков подумал, что ему плюнули в душу. Он резко отдернул руку, и демонстративно отвернулся.
– Не, ты понял! Видал, что творят! Я им сигареты, а они мне деньги. Я удивляюсь с них!
– Привыкай, это тебе не русские. Тут у них такая крохоборская культура. Они только недавно стали на путь социализма. Не привыкли еще…
– Какая на хрен культура!? Крохоборы! Нация скупердяев и жмотов! Как все тут запущено – мама моя дорогая, – сказал Русаков.
И он обиделся. Искренне так обиделся, как обиделся бы любой русский, которому за сигарету вернули бы деньги.
Немки не могли в ту минуту ничего понять. Поведение русского парня было для них каким-то неестественным, и требовало более пристального изучения.
– Немчура хренова! Как они могли подумать, что я русский мужик, возьму их пфенниги, за какие—то сигареты!
Немки опешили, и не скрывая озабоченности, обратились к Крюкову, который сносно владел немецким.
– Я слышала, ты говоришь по-немецки,