солнца, падали на плечи, открывая высокий и широкий лоб над карими, честными глазами. Он не мог похвастать благородной красотой Гамлета, но женщина могла бы счесть наружность Горацио довольно привлекательной.
Затем Гамлет повернулся и поздоровался со мной, хоть и не попытался взять меня за руку.
– Дикий олененок превратился в благородного оленя, – произнес он, давая понять, что заметил мое преображение. Я осмелилась поднять на него взгляд.
– Действительно, милорд, этот ошейник и цепь крепко меня держат, – ответила я, дотрагиваясь до своего жесткого, накрахмаленного воротника и цепочки у пояса, на которой висели мои принадлежности для вышивания. – Боюсь, меня насильственно одомашнили.
– Она нанесла удар, ощутимый удар! – воскликнул Гамлет и пошатнулся, словно пронзенный мечом. – Язычок у этой леди острый, как рапира.
Я рассмеялась в ответ на это игривое восклицание, увидев в Гамлете живого мальчишку, каким он когда-то был. Кристиана переводила взгляд с меня на Гамлета, в ее глазах мелькало подозрение.
– Давай попросим этих дам присоединиться к нашему спору, – сказал Горацио, усаживаясь на табурет и раскинув свои длинные ноги. – Что следует истинным влюбленным ценить больше, красоту тела или красоту души?
Я всерьез задумалась над вопросом Горацио, так как мне представился случай поговорить о любви, подобно благородным леди из трактата «Книга о придворном» Кастильоне[3].
– Я утверждаю, – сказал Горацио, – что красота женщины поднимает душу влюбленного на новую ступень добродетели.
Пока я думала, как ответить на эту возвышенную мысль, Гамлет ответил Горацио.
– Мой друг, ты знаешь, что красота околдовывает души мужчин и заставляет их искать наслаждения. Посмотри на Диану, красота которой отвлекла Актеона от охоты. – Он показал рукой на гобелен.
Кристиана хмуро переводила взгляд с Гамлета на Горацио, явно не понимая, о чем речь.
Мои руки дрожали, и я крепко сжала их, так как собиралась возразить принцу.
– Милорд, Актеон преступил запрет, подглядывая за богиней. Она по заслугам наказала его, когда превратила в оленя, и его пожрали его собственные псы.
– Действительно, хотя добродетельная Диана и была обнажена, она не делала ничего дурного, – согласился Горацио.
– Да, и теперь ты мне скажешь, что страсть превращает мужчин в зверей, – с упреком ответил Гамлет. – Я с этим не согласен.
– Возвращаясь к вопросу Горацио, – продолжала я рассудительным тоном, – я считаю, что добродетельная душа живет дольше, чем быстротечная красота юности, и поэтому она предпочтительнее.
– Хорошо сказано, – кивнул мне Горацио.
– Если бы мы не были красивыми, кто бы нас полюбил? – жалобным тоном произнесла Кристиана, довольная своим веским высказыванием. Потом она расправила плечи так, что ее грудь выпятилась вперед, посмотрела по очереди на Гамлета и на Горация и испустила длинный вздох.
Леди