Несмотря на китч, во внешности ловеласа было что-то от античной статуи.
– Ах! – простонала Моника.
Взяв гостью за плечи, Кролик зажмурился и вставил ей цветок в разрез пиджака. Женщина вскрикнула – шипы царапали кожу. Резко открыв глаза, Стриптизер припал к ее губам. Он умел быть нежным и рвал одежду исключительно на себе.
Их роман был бурным. Забыв о предосторожности, женщина дважды сходила к любовнику в клуб на представление. Каждый раз, спускаясь к публике, он картинно всаживал ей розу в корсаж.
– Это все несерьезно! – уверяла себя Моника.
Дальнейшие события подтвердили это предположение: когда через три месяца повеса испарился, женщина открыла, что не ощущает мук разлуки за вычетом легчайших. Да, она всего лишь помешенная на сексе эгоистка, неспособная полюбить вновь. Прочитав где-то, что мимолетные связи на стороне лишь усиливают крепость брака, Моника выдала себе карт-бланш.
Мужчин было много: случайно встреченный однокурсник, учитель аэробики, продавец косметики, подмигнувший ей в магазине. Затем знакомства через интернет. Словом, кокетка входила во вкус.
Через некоторое время Кролик вернулся. В дальнейшем, динамика их отношений будет напоминать движение кометы вокруг солнца (где солнцем была она): от перигея к апогею. Стриптизер то пропадал, то вновь возвращался.
Между прочим, Моника любила прогуливаться с ним у витрины арт-галереи, выходящей окнами в просторный сквер, обнесенный кованой оградой. В глубине витрины на красном шелке белела статуя обнаженной куртизанки. Красотка лежала на боку, закинув за голову руку. На губах играла улыбка.
– Это Мессалина, жена Нерона, римского императора, – объясняла Моника своему спутнику.
Конечно, та Мессалина была женой не Нерона, а Клавдия, однако Клавдий не входил в число цезарей, которых она была в состоянии запомнить.
За два с половиной года Кролик повзрослел. Из юноши вырос молодой мужчина. Мышцы стали рельефнее, волосы – чуть длиннее. В голове по-прежнему гулял ветер.
Глава 4
В которой упоминается Дьявол
При всем обилии мужчин, Моника часто ловила себя на мысли, что ей чего-то не хватает. Эти нелепые признания в любви… Вечная робость партнеров или, наоборот, наигранная брутальность. Все было механистичным, неестественным. Лексикон плоти большинства ее любовников был столь ограничен, что после третьего свидания они воспринимались как роботы, обученные паре незамысловатых движений. Лишь Кролик с его животным обаянием умел по-настоящему развеять скуку.
Не прошло и минуты с момента окончания разговора с Анной, как телефон снова запищал. Моника поспешила ответить.
– Да, мой проказник!
Это был Кролик.
– Не можешь прийти? – женщина тревожно вздохнула.
– Ладно, я тебя прощаю. Но ты должен меня понять… Мне тоже нравятся парни.
Уязвленный, Стриптизер стушевался и повесил трубку.
Несколько мгновений Моника растерянно стояла перед