какая добыча привалила! Сейчас пыхнет второй дымок и он поставит точку…
И выстрел грянул. А еще за секунду до этого я заметил, что стволы дедовской пушки торчат чуточку в сторону, и что сейчас действительно будет промах. А в следующую минуту старик уже мчался ко мне и еще издали орал:
– Видал?! Чуть на голову не сел!
– Как же это вы смазали? – тоскливо спросил я.
– Это я-то смазал?! – взбеленился дед. – Да если б я захотел… Да я…
– А зачем же тогда стреляли?
– Пусть боится! Пусть боится!! Ведь один, понимаешь, один!!!
…Это был первый и последний гусь, которого мы видели за весь сезон.
Мертвый костер
В тот промозглый осенний вечер нас согревала только надежда. Под ногами хлюпала вода. Пронизывающий ветер трещал камышами, сек лицо то мелким дождем, то снежной крупой. Вначале мы стояли на противоположных концах болотца, но чем сильнее темнело, тем ближе и ближе продвигались друг к другу. И, наконец, сошлись совсем.
– Эт, чёрт, нету птицы… – сказал дед и бросил свою тулку за плечи. Закоченевшие пальцы он спрятал в рукава старенькой фуфайки, которая в целях маскировки была обшита кусками грязно-серого брезента. Я смолчал. Дед задумчиво ковырнул сапогом болотную кочку, хлюпнул посиневшим носом.
– Должна же она быть! – сказал я. – Погода в самый раз!
И точно в ответ мне где-то неподалеку прошуршали утиные крылья.
– Есть птица, дед! Есть! Сейчас как повалит!..
– Повалит, повалит, – уныло соглашается дед и снова хлюпает носом. – Холодно чего-то… Пошли домой.
А мне домой идти расхотелось. Появление дичи вызвало во мне новый прилив охотничьего азарта, и я забыл про холод. Дед потоптался, поежился, шурша брезентовыми заплатами, и ушел. На свое место…
Спустя минуту в его стороне затеплился огонек. «Ишь ты, костер разжег, – подумал я. Хорошо, что не рядом, а то бы всю дичь распугал».
Но дичи не было. Я постоял немного и отправился к деду – звать домой.
Дед сидел у костра и грел руки. Я тоже присел. Я тоже протянул свои иззябшие руки к живительному огню. В лицо плеснула волна теплого воздуха, и стало хорошо. Как в далекие прежние годы, когда в морозном лесу я разжигал костер из березовых сучьев и, беззаботный, ложился спать в постель на снегу. Золотое время! И мне до боли захотелось хоть на минуту, но снова вернуть те радостные дни юности, когда ружье и костер были моими постоянными спутниками, частицей моего я…
– Дед, а дед, – прошу я. – Давай до утра переждем здесь, у костра… Топки хватит! Зато утром такая охота будет, такая охота!!!
После минутного молчания дед говорит, вздыхая:
– Ну что ж, переждем, так переждем…
Может быть, ему неудобно оставлять меня одного, может, он устал настолько, что не хочет уходить от костра – не знаю. Бегу за камышом – здесь для огня другой пищи нет. Дед нехотя плетется следом…
Не спится. То и дело приходится вставать и кормить огонь. Ему я отдаю не только камыш, но, кажется,