тому Зосиной участи никто бы не позавидовал. Её грела робкая надежда, что вся работа может занять лишь пару часов, не больше. Просто требовалось накрыть в море косяк рыбы.
Капитан Тротт был человеком непредсказуемым и грубым. Он не верил в бога, курил по старинке капитанскую трубку, а президента Анджея Дуду считал вампиром. Не фигурально, а взаправду. В мыслях Якуба Тротта царил тот первозданный хаос, который обычно помечает людей буйных, необразованных, неприхотливых и замкнутых. Живущих по своим занудским правилам. Его образу не хватало разве что чёрной шляпы и дохлой крысы на ниточке.
Капитан особо жаловал только лохматого пса по кличке Джек, прибившегося к нему прошлой осенью, домашнюю сливовицу и духовые оркестры со старых виниловых пластинок. Ко всему остальному он был одинаково равнодушен. Он измерял время приливами и отливами.
Особо прославился капитан «Колумбуса» во время «тресковой войны». Все помнили, как выходил он в море, когда Евросоюз закрыл для поляков квоты на вылов трески. Тротт поднял над сейнером вымпел, на котором красовался большой кукиш. Говорят, у него были серьёзные проблемы с морской полицией. Но ему и тогда всё сошло с рук.
В общем, вряд ли можно было считать, что Зосе повезло. «Колумбус» уже прошёл длинный рукав морского канала, закруглённый бетонным молом; с левого борта остался в сумерках белый «мельничный» маяк, и море распахнулось перед судёнышком широко и просторно. Большая жёлтая луна смотрела на Свиноустье волчьим глазом. Где-то в небесной гавани творилось торжество непогоды. Осень. Давление на барометре быстро падало, что предвещало бурное и короткое ненастье. Тротт собирался вернуться ещё до полного прилива. Теперь же он смотрел на луну, на всклокоченный пух облаков над горизонтом, на море и соображал, что найти сегодня орду серебряной кильки будет неисполнимо трудно. Капитан всегда чувствовал душой, как ходит рыба. Сейчас его душа молчала. Можно было ложиться на обратный курс. Но Тротт вдруг подумал, что эта девка из портового управления должна надолго запомнить прогулку на его сейнере. Над ним просто посмеялись, а Тротт такого не прощал никому.
Он спустился в трюм.
– Ну что же, – сказал он гостье, – по всему ясно, что рыбки нам сегодня не найти.
– Тогда возвращаемся, – ответила Зося, не поднимая глаз.
– Так уж и «возвращаемся»!
Капитан криво улыбнулся и, переваливаясь с бока на бок, пошёл в атаку.
– Ну, иди же ко мне, – заговорил Тротт с придыханием.
Зося попыталась оттолкнуть его, но силы в этом противостоянии были явно неравны.
– Ну что ты такая гордая? Или ты предпочитаешь ласки тех, кто покруче меня? – говоря в самое ухо женщине, продолжал капитан, стараясь развернуть её для поцелуя.
В этот момент волна толкнула в борт никем не управляемый сейнер, идущий малым ходом, и Тротт потерял равновесие. Зося вырвалась, помогая капитану постыдно упасть. Да ещё и хорошо приложиться головой к перегородке.
– Ах ты, сучка! – прохрипел капитан, завалившись на спину.
Зося взбежала на палубу.
– Только подойди ко мне!
– А что ты сделаешь? – спросил Тротт, выползая из трюма.
– Брошусь за борт! – решительно заявила женщина.
Тротт злобно посмотрел на неё и вдруг подумал, что она действительно бросится. Такая на всё готова. И тогда тюрьмы ему не избежать. В этой воде человек едва бы продержался и пяти минут.
– За борт так за борт! – сказал капитан уверенно. – Изволь, но только не здесь.
Он вошёл в рубку и повернул сейнер к берегу. Тротт хорошо знал берег, и, конечно, знал, что почти до самого Колобжега тянется пустой летний пляж. Там можно встретить гуляк даже теперь, в сентябре, и даже промозглой и безлюдной сентябрьской ночью. А под Миндзиводже совсем не так. Песок там стоит высокой сыпучей стеной, ровными холмами, и забраться на него нет никакой возможности. И берег узкий, заваленный скользким голышом и окатышем. Волна накрывает его полностью, и потому там никто не ходит. Тротт решил, что на приливе подойдёт к самому берегу, и тогда не надо будет днищем камни считать. Он успокаивал себя коварством замысла и молчал.
Прошёл уже час, капитан всё так же мрачно молчал и, прибавив ходу, уверенно вёл сейнер вдоль берега.
«Что он задумал»? – не выходило у Зоси из головы. Она совсем продрогла, стоя на палубе, но боялась спуститься в трюм. И только когда сейнер пошёл по волне, раскачивая палубу, и капитан совсем убрал обороты двигателя, Зосе открылась тревожная реальность. Тротт и не думал шутить.
– Теперь прыгай! – сказал он решительно, едва полоса берега стала различима настолько, что в темноте можно было разглядеть отдельные деревья над песчаным обрывом. – Ну, что же ты? Прыгай! Или слабо?
– Подонок! – ответила Зося, поднялась на полубак1 и бросилась в воду
– Стерва! – выругался капитан и стукнул по стеклу приборов. Если она утонет, придётся отписываться от полиции. Главное – объяснить всем, как она оказалась в воде. Как оказалась?